Владимир Короткевич - Предыстория

— Как же вы, стервы, пропустили его!

Франц ответил ему, опуская глаза:

— Он шел медленно в своем плаще, всякий бы его узнал. Мы думали, что Обахт пошел к вам.

— Да вы понимаете, что вы сделали, недоноски?

Франц понял, что грозит опасность быть преданным суду, и ответил покорно:

— Он махнул нам жестом Обахта, он шел его походкой, он… даже… сказал нам его голосом, ты помнишь, Михель, он сказал нам, что идет к вам. Мы не видели только его лица. Это колдовство.

— Рассказывай, — напустился Патш. — Ну, если это не так… Ну-ка, Михель, правда то, что он сказал?

— Правда, — ответил подавленно Михель, он совсем потерял мужество, но решил лгать как можно изворотливее.

— Хорошо, — несколько смягчился Патш, — теперь надо гнаться за ним.

И смотрите, если он уйдет — я сдеру с вас шкуру. За мной!

Идти за Патшем было вовсе не трудно из-за его хромоты, и они двинулись вперед.

Сторож у Жабьей Норы рассказал им все, что знал. Да, Обахт действительно проходил, он окликнул его, тот ответил… да, ответил что-то… вроде «погоди» (сторож сразу унюхал, куда дует ветер, и как истинная лиса решил тоже лгать до последней возможности). Тогда Патш, которому нога затрудняла движение, послал в башню св. Фомы к Церберу (его так называли все, будто у него не было собственного имени) с вопросом: не проходил ли там Обахт. Ответ последовал: нет, не проходил. Отрицали и другие караульные.

— Как в воду канул, — вздохнул Михель.

— Да, — прибавил Франц, — одного я не понимаю — как он, больной и битый, мог одолеть такого льва, как наш Обахт.

— Замолчите! — заорал Патш, начинавший догадываться о том, что произошло в камере, и клявший себя за то, что не послушался намека чиновника управления охраны порядка, — надо искать. Он не мог никуда деться. Проверьте по дороге все закоулки.

Замелькали факелы, на поиски Косы был поднят весь гарнизон цитадели, в каждом коридоре было оставлено только по одному часовому. Машина, поднятая тревогой, была пущен в ход.

Окостеневший, измученный человек вдруг очнулся на камне и увидел, что по стенам мелькают огни факелов и слышатся тревожные крики. Потом где-то вблизи ударила пушка.

«Тревога, меня ищут, — подумал он. — Ах, смерть-смертушка». И ему представились лица тюремщиков, допрос, вонючая и грязная камера — представились с такой яркостью, что он сразу встрепенулся.

«Нет, нет, все что угодно, только не это. Уж лучше разбиться, уж лучше со стены вниз головой, чем попасться опять им в руки». Лихорадочно обвязал он вокруг камня веревку (откуда силы взялись) и начал скользить по ней. Скольжение становилось все быстрее, — вот и конец веревки. Он повис и ощупал ногами стену. На ней был выступ, где можно было стать. Стоять, опять стоять. Нет, все что угодно. Он помедлил минуту и потом, одержимый бешеной жаждой свободы, такой жаждой, когда уже все равно — жить или умереть, бросился с высоты вниз.

Он упал сравнительно удачно, до земли было не так уж далеко, как он думал, к тому же заросшее болото смягчило падение. Он провалился, вылез, пополз вперед с бесстрашием пьяного. Тонкое чутье, знание болота (он был учителем в Жинском Краю — там, где он граничил с Болотной Боровиной), а также неустрашимость и быстрота помогли ему добраться до более сухого места. Тут он не выдержал и побежал, низко сгибаясь. Три раза проваливался он и, когда добежал до камышей, то был похож на животное от грязи, которая на нем налипла. Уже почти у самых камышей он увидел, как от башни Фомы оторвалась с надрывным шипением ракета и осветила болото, по которому он только что бежал. Коса бессознательно высунул язык и показал его крепости, а потом, одумавшись, бросился бежать в камыши.

Патш догадался, что беглец бежал по карнизу, но ужасался даже мысли об этом.

Когда ему сказал то же самое Франц, — он сначала выругался, но потом сказал задумчиво:

— Чтобы тут пробежать, надо обладать силой и ловкостью кошки.

Корнет сказал, что жажда спасения и на полумертвого оказывает влияние и прибавляет ему силы.

— Или отнимает их, — сказал Патш. В глубине души он был уверен, что беглец свалился или в месте, где карниз обрывался (таких мест он насчитал два, но мы уже знаем, что Коса миновал первое легко), или же упал с моста.

Он не верил, что человек может обладать такой выдержкой, чтобы карабкаться по всей стене и не попытаться спрыгнуть. Сначала он подумал, что надо обследовать три места, но потом вспомнил вопль сумасшедшего ночью и, не надеясь на успех, послал солдат и к башне святого Фомы. Остальным он велел искать у стен искалеченного или мертвого. Прошло полчаса, беглеца не нашли нигде, и только когда пустили ракету, один из зорких горцев-надсмотрщиков из Тироля увидел веревку и крикнул, указывая пальцем:

— Смотрите, он спускался здесь!

Тогда все понявший Патш приказал бить тревогу, брать собак и гнаться за Косой по горячим следам.

Косе было в это время трудно. Он растянул сухожилия, когда падал со стены, и нога теперь очень болела. С рукой было еще хуже. Болели ожоги на теле, а в камышах бежать было хотя и незаметно, но труднее. Берега скоро начали понижаться, вода начала булькать под ногами, вырываясь из-под ковра трав, тростник и камыш шелестели, он поминутно наталкивался на хрустевшие под ним гнилые ветки, черт знает откуда сюда попавшие. Они ломались, и он валился вниз головой в коричневую, как чай, воду. Коса двигался почти вплавь, а тут еще за спиной показались цепи факелов, послышались крики и лай собак. Они шли, взахлеб лая, как по следу за зайцем, но вот одна растерянно тявкнула, потеряв след его в воде. Из последних сил выбрался Коса на чистую воду. Он не надеялся на спасение. Черт возьми, на том берегу, на подъемном мосту — народ, охрана и под ним омут, вверх по течению плыть нельзя — оно здесь стремительное. Оставалось положиться на авось и плыть к мосту, надеясь, что попадешь на свободное от омутов место. Коса выбрался поближе к середине реки и поплыл, благословляя темноту. Течение было стремительным, и он плыл, почти не работая руками, плыл, спрятавшись до носа. Мост был опущен, и на нем были люди, но они, очевидно, не надеялись, что он может здесь появиться, и смотрели в сторону камышей, где все еще горели факелы и слышался заливистый лай ищеек.

Громада моста надвигалась стремительно, закрывая небо. Коса уже думал, что проскочил, как по ногам что-то ударило и его потянуло вниз.

Он рос на реке и помнил чей-то совет, что если уж ты попал в омут, то не надо сопротивляться, человек выбивается из сил, а так его может еще и выбросить ниже по течению. Правда, никто этого не пробовал на его веку, но так говорили старики. Он решил сделать именно так и, набрав воздуха и сложив руки, покорно отдался водовороту. Он не помнил, как долго шел книзу. Его швыряло, вертело, у него звенело в ушах, зеленые круги шли перед глазами. Потом, когда ему уже не хватало воздуха и он готов был задохнуться, — потащило куда-то в сторону, как ему казалось, в глубину, и потом, потом… Он даже сам не поверил, когда его голова вырвалась на поверхность.