Сергей Арно - Фредерик Рюйш и его дети [Гид по ранним коллекциям Кунсткамеры] [litres]

– Что вы имеете в виду, дядя Сережа? – спросила она, прикуривая, ни один мускул на лице ее не дрогнул.

– Я имею в виду историю с похищением, – она молчала. – Значит, не хочешь говорить честно, – выдержав некоторую паузу, продолжал я. – Тогда, может быть, тебе будет интересно, что мама твоя вовсе не похищена, а отдыхает преспокойненько сейчас в санатории в Крыму, – девушка молча глядела на меня и курила. – Ну что ты молчишь?!

– Она не поехала в санаторий. Она нарочно всем так сказала, но не поехала, – Марина стряхнула пепел в пепельницу, но опять не попала.

– Тебе не очень-то удается врать. Неужели ты думаешь, что милиция не смогла бы отличить обыск от простого бардака? Это меня удалось провести, а они специалисты. Да и фотороботы твои похожи сама знаешь на кого. Так что вся твоя теория рушится. Только объясни, зачем ты все это придумала?

– Я не придумывала. Так все и было, – девушка смотрела на меня широко открытыми глазами. – Не выгоняйте меня, дядя Сережа… – со слезами в голосе вдруг попросила она.

– Я тебя не выгоняю, – как можно спокойнее проговорил я, хотя сердце у меня сжалось. – Но ты должна идти домой… порядок наводить, – почему-то добавил я. – А то мама из Коктебеля вернется, а дома…

– Не выгоняйте меня, дядя Сережа, – глаза девушки наполнились слезами.

– Я тебя не выгоняю, – давя поднимающуюся изнутри нежность, твердо сказал я. – Но тебе нужно идти домой, здесь тебе нельзя оставаться.

Больше она ничего не говорила, а только смотрела мне в глаза долгим пронизывающим взглядом, по щекам ее текли слезы. Как я хотел вместо этих слов встать, обнять ее, прижать к себе…

– Все решено, – вместо этого сказал я. – Собирайся.

Марина стояла на пороге со своим рюкзачком на плече и смотрела на меня грустными глазами.

– Зря вы мне не верите, дядя Сережа, – сказала она и вышла из квартиры.

– Маме привет, – бросил я ей вслед и закрыл дверь.

На душе было как-то паршиво и сумрачно, словно я совершил какой-то гадкий поступок и его будет уже не исправить никогда. Я направился в кабинет… хотя какая сейчас работа! Явно роман не пойдет. Для работы нужно уравновешенное состояние, а не такое, как у меня.

Я включил компьютер, и тут в дверь раздался звонок. Улыбнувшись, я пошел открывать – мне было приятно, что она вернулась. Я даже не сомневался, что Марина нашла повод вернуться. Как я не мог найти причину, чтобы ее оставить. Молодец! Придумала все ж таки…

Но в глазок на лестнице я увидел мужчину с удивительно знакомым лицом. – Кто там? – соблюдая осторожность, спросил я.

– Сантехник. У вас там трубу прорвало, соседей залили.

– Какую трубу? – я оглянулся на дверь ванной.

– Ну, посмотрим сейчас, какую.

Сердце беспокойно сжалось. Я вновь оглянулся в сторону ванной открыл дверь.

Сантехников оказалось двое. Они вошли в прихожую и закрыли за собой дверь.

– Где она? – спросил первый сантехник. Не очень-то они походили на сантехников.

– Ну, пойдемте, посмотрим. Вы же сами говорите, что труба течет.

– Ты ему дай в лоб, чтобы он понимать начал, – сказал второй мужик, еще меньше первого похожий на сантехника.

У него была пышная копна волос и татарский разрез глаз, он был похож… я наконец пришел в себя и отступил в глубь прихожей.

– Где Марина? – спросил Шнур.

– Да чего ты с ним разговариваешь?! – возмутился Леонтьев. – Дай ему.

Он сделал ко мне шаг, выходя из-за спины Шнура. «Смерть попсе!» – подумал я и нанес короткий удар ногой с поворотом корпуса в солнечное сплетение. Удар достиг цели, и Леонтьев, согнувшись, отлетел к двери. Места оказалось маловато, поэтому он получил скорее мощный толчок, нежели полноценный удар. Почти одновременно кулаком правой руки я нанес удар Шнуру в подбородок…

…Эх, если бы мой удар достиг цели… Эх, если б достиг!.. Шнур получил бы нокаут или уж во всяком случае мне удалось бы выбить его из равновесия, а уж там я бы его добил… Но Шнур оказался профессионалом. Он легко ушел от удара, поднырнул под мою руку и сделал короткий крюк в челюсть…

В своей амстердамской мастерской Фредерик Рюйш большую часть времени посвящал изготовлению и консервации демонстрационных препаратов как частей человеческого тела, так и целых трупов. Благо в казненных не было недостатка. Особо искусен Рюйш был в инъекции кровеносных сосудов. Он вводил в кровеносные сосуды специальный красящий раствор, показывая богатство и разнообразие сосудистой сети в разных человеческих органах. Это были маленькие произведения искусства в стеклянных сосудах, вызывавшие удивление и восторг у современников, навевая поэтические образы. Крупнейшему представителю теоретической медицины Бургаву пришло в голову такое вдохновенное описание: «… В печени кровеносные сосуды похожи на небольшие висячие гнезда, в семенниках они намотаны подобно клубку ниток, в почках они согнуты углами и дугами, в кишках они ветвятся подобно ветвям дерева, в радужной оболочке они извиваются подобно змее».

Инъекция сосудов получила название «рюйшевского искусства», ее изобретатель приобрел уважение не только публики, но и коллег. О Рюйше стали говорить, восхищаясь его мастерством… Но главное открытие его жизни, открытие, которое принесло ему всемирную славу, было еще впереди.

Всю жизнь Фредерик Рюйш искал разгадку секрета сохранения нетленными человеческого тела и его частей. С раннего утра до поздней ночи он экспериментировал с мертвыми, ища разгадку этой тайны. Некоторые анатомы достигли в этом неплохих результатов. Но Фредерик Рюйш хотел большего, его не удовлетворяло бальзамирование на непродолжительное время. Покойники и части их тел, которые выставляли другие анатомы, жили недолго и выглядели неплохо только первый месяц, после чего лица и конечности трупа теряли естественный цвет, кожа морщилась, темнела… Рюйш же искал секрет, который продлил бы жизнь трупа – сделал его вечным. Фактически он искал эликсир бессмертия смерти.

Запершись в своей мастерской, он работал со скипидаром, серой и винным спиртом, который готовил из хлебных злаков, сахара и рисовой водки. Ища возможность продления жизни покойников, он наполнял их кровеносные сосуды воском и ртутью, вдыхая ее смертоносные испарения, часто ему становилось дурно, кружилась голова… но Рюйш упрямо двигался к своей цели. Для бальзамирования он использовал также эфирные масла, свинец и смолы, экспериментируя со зловонными, уже разлагающимися покойниками, Фредерик Рюйш искал разгадку секрета. В поисках ему помогали знания, которые он приобрел, работая в юности аптекарем: он знал много снадобий, замедляющих процесс разложения плоти у живого, но не у мертвого…