Милош Црнянский - Переселение. Том 2

Как бы там ни было, Вишневскому достанется крепко.

Многое еще зависит и от того, насколько Вишневскому удастся обелить себя и очернить тех, кто уже в кандалах. Насколько он сумеет взвалить вину на тех, в Киеве, а себя выгородить.

Впрочем, как бы там ни было, даже если Вишневский и выкрутится, его песенка спета.

Блестящая офицерская карьера для него окончена; если только он останется жив, ему придется разжалованным отправиться к черту на рога в Сибирь, либо в полк на границе с Персией, либо на Кавказ.

Не лучшая судьба ожидает и тех офицеров, что участвовали в маскараде.

Виткович утверждал, что, насколько ему известно, Костюрин попытается спасти то, что можно. Он считает все это глупой шуткой, в которой никакого намерения посмеяться над императрицей не было. Причина всего — скука и зависть, взаимная зависть, процветающая между сербами. Весь вопрос в том, как в окружении Воронцова воспримут эту комедию.

Императрица знает — и Шуваловы открыто отстаивают ту точку зрения, что ни один человек не родится безгрешным. Императрица очень веселая особа. Если ей расскажут, что произошло в Киеве, она может лишь посмеяться и потребовать показать ей этого Воронцова из Киева. Это может спасти Вишневского.

Но если императрица не засмеется, быть усекновению языков.

Елисавета I только поначалу не поддавалась на уговоры и не подписывала указы о смертной казни, когда это было нужно. И плакала. Сейчас, однако, спокойно их подписывает.

Осталась без языка даже бывшая жена Бестужева, родом из Саксонии.

И самое интересное, что Виткович во всем случившемся винил Павла. Всему причиной, говорил он, надменность вдовца. Вдовцы и холостяки озлоблены, не любят общества. Они во всем всегда виноваты.

Человек, не похожий на других, несет в себе беду.

Павел — ходячее несчастье!

Согласно протоколу штаб-квартиры, Исакович переехал из Киева в Бахмут семнадцатого ноября 1753 года, в день Григория-чудотворца.

Виткович уверял Костюрина, что на Подоле теперь среди сербских офицеров воцарится мир.

В бумагах бригадира Витковича сохранился и последний рапорт Исаковича, в котором он снова просил отпустить его в Санкт-Петербург, где он намеревался просить аудиенцию у императрицы. Наряду с рапортом капитан подал челобитную с просьбой направить его, если понадобится, к черногорскому владыке Василию. Он, Исакович, обнаружил в Вене транспорт родичей владыки Василия и отправил их в Россию по распоряжению русского посла графа Кейзерлинга. В той же челобитной он просил сообщить ему, если найдется его дальняя родственница, некая Йока Стане Дрекова.

Виткович на рапорте собственноручно написал: «Ad acta!»

По воле случая, спустя три года, накануне войны, в штаб-квартире была назначена ревизия бумаг и архивов. Занимался этим некий капитан Ездимирович, черногорец. Он с удивлением прочитал челобитную Исаковича. И начал наводить о нем справки. Но Павла в Бахмуте уже не оказалось, он отбыл куда-то вместе со стоявшим в Чернигове казачьим полком.

Любопытство Ездимировича было возбуждено тем странным обстоятельством, что неизвестный ему офицер разыскивал Йоку Стане Дрекову, которая приходилась ему племянницей и жила с ним, его женой и детьми в Киеве. И прибыла она туда спустя день после отъезда Исаковича.

Случай — величайший комедиант в жизни людей и народов.

Исакович так и не нашел женщины с большими зелеными глазами и пепельными ресницами.

Когда в мире случаются землетрясения, о них много говорят и рассуждают. Отмечают всякую мелочь. Записывают число жертв, имена погибших, количество разрушенных во время катастрофы домов. Спустя несколько лет точное число жертв забывается и они начинают преувеличиваться и выдумываться, но места, где произошли землетрясения, помнятся долго.

Так бывает и с извержениями вулканов, и с наводнениями.

Покуда вулкан действует, о нем поступает множество данных и сведений. Но стоит вулкану потухнуть, никто о нем больше и не вспоминает, а если что и скажут, то обычно неправду.

Так бывает и с документами прошлых лет, которые говорят о пожарах, о чуме, о войне и переселениях. С их страниц исчезают целые роды, не говоря уже об отдельных людях. Забываются даже судьбы больших племен.

Помнят только места их захоронения.

Так бывает и после кораблекрушений в море: поначалу еще знают, кто и как погиб, а спустя несколько лет уже путают имена погибших и помнят только название утонувшего корабля. Судьба отдельного человека, мужчины или женщины, подобна мелкой песчинке, выброшенной на берег бурей из морской пучины. Смерть одного человека, мужчины или женщины, даже если одновременно с ней падает с неба звезда, остается в людской памяти не дольше, чем мелькнувший в темноте среди многих других ночной светлячок.

У всех народов отмечено лишь то, что человек подобен пылинке!

После 1753 года никаких точных сведений о Павле Исаковиче нет.

Примерно в те годы переселение сербов из поморишской и потисской областей идет на спад. Сербская милиция двинулась в Россию, но ушла только половина. После 1753 года больших караванов уже не было, и это оказалось к лучшему. На территории, примыкающей к Сербии, образовалось очень много городов и сел, в которых преобладали сербские крестьяне, солдаты, офицеры, коммерсанты и ремесленники.

Многие из них стали генералами, фельдмаршалами, кавалерами ордена Марии Терезии, баронами и графами. Связь их с семьями, уехавшими в Россию, прервалась. Во время Наполеоновских войн были даже случаи, когда один член семьи воевал на австрийской и французской стороне, а другой — на русской.

Граница была в руках Наполеона.

Сербские полки стали австрийскими.

Только самосознание простых людей — тех, кто не ушел в Россию, — не угасало, как не угасает огонь в очаге, пока в доме есть живые. Рассказывают, например, как в Хорватии собирали деньги на порох, чтобы палить из пушек по случаю взятия Москвы французами. И кто-то, желая подшутить над убогим нищим, потребовал пожертвование и от него. А этот убогий голяк ответил: «Ладно! Сейчас я дам. Но когда станете салютовать русским, тогда уж у меня не просите!»

Когда станете салютовать русским!

Зимой 1753 года в России среди сербских переселенцев наступило полное затишье, а в протоколах штаб-квартир, в переписке, в бумагах — провал. После этой зимы трудно по документам узнать о каких-либо событиях жизни героев нашего романа. Особенно о Павле Исаковиче.

Неизвестно и число переселившихся.

Предание гласит, будто в Россию переселилось около двухсот тысяч человек.

Сербские документы утверждают, что около двадцати тысяч.

Русские — что две-три тысячи.