Милош Црнянский - Переселение. Том 1

«Ведут себя хуже парней и девок из Футога, когда в темноте сено складывают», — подумал он.

Вальдензер крикнул Божичу:

— Так и должно быть. Молодость всегда побеждает!

Павел решил, что дольше оставаться ему в этой компании незачем и потому самое лучшее — тихо, незаметно удалиться и лечь спать. Но тут хозяин и хозяйка начали вдруг выкрикивать его имя.

— В игре, — говорили они, — участвуют все. Никаких исключений. Капитану отнимать мяч у г-жи Божич!

Исакович был потрясен. Просил его уволить. Он, дескать, никогда до сих пор не только не участвовал в таких играх, но ничего подобного даже не видал и боится оказаться таким неловким, что оскорбит г-жу Божич, которую очень ценит и уважает.

Однако Божич орал во все горло, требуя продолжить игру.

Евдокия подошла к Павлу, взяла его за руку и сказала, что нехорошо с его стороны портить всем удовольствие и обижать хозяина, который так старается им угодить. Не следует также делать посмешищем и ее.

— Вам придется отбирать у меня мяч. В Вене в эту игру играют даже дети.

Г-жа Божич стояла перед зеркалом у печки. На лице ее блуждала странная улыбка. Все еще держа капитана за руку, она шепнула:

— Не надо бояться мужа, он ведь сам настаивал на этой игре.

Не веря своим глазам, Исакович увидел в зеркале, что он, как рак покраснев, робко приближается к Евдокии. Вдруг Божич, хохоча, резко подтолкнул его к жене. И Павел упал к ней на грудь.

Досточтимый Исакович чуть было не вскрикнул, но она уже обхватила его своей лебединой шеей и прижала к холодной голубой печке. Павел решил как-нибудь украдкой вытащить мяч рукой и так, чтобы не коснуться ее шеи. Но г-жа Божич принялась кричать, что он, мол, хочет сплутовать.

Опять прижав мяч подбородком, она крепко взяла капитана за руки. И Павел с ужасом почувствовал, что их щеки и плечи соприкасаются, а его губы скользят в темную глубину ее корсетки. Отскочив, как ужаленный, он снова принялся уверять, что не годится для такой игры и просит его извинить.

Однако все женщины, словно их подхватило ветром, сгрудившись, подталкивали играющих друг к другу и хохотали как сумасшедшие. А Павел и Евдокия, точно пьяные, обнявшись, неуклюже топтались у печки. Самым ужасным для Исаковича было то, что и высокая грудь, и красивое лицо г-жи Божич, и ее сияющие, как звезды, черные глаза — словом, весь ее облик, страстный, но печальный, напоминал в ту минуту облик его покойной жены.

Он попытался заслонить ее от посторонних взглядов своею спиной и отобрать этот окаянный мяч под горлом, прижав его головой, как бык, который склонился к теленку. Потом снова стал умолять, чтобы его отпустили. Павлу показалось, что Евдокия смертельно побледнела и вот-вот упадет. Но их продолжали подталкивать друг к другу.

Шум был превеликий.

Все кричали и смеялись.

Наконец Евдокия уткнулась головой в его гусарскую куртку, потом, как это делают лошади, прижалась головой к его голове. Он вдруг почувствовал, что ее губы коснулись его шеи, а когда попытался ускользнуть от объятий этой женщины, мяч остался у него на груди, на серебряном галуне, у сердца. Павел с трудом дышал. И только услышал, как она кричит, что побеждена, что капитан отнял у нее мяч по всем правилам.

Казалось, в ту ночь всех, собравшихся в доме Вальдензера, охватило какое-то безумие. Никто после игры даже не подумал уйти на покой. А когда, в конце концов, стали расходиться, то долго еще болтали, стоя у дверей.

Госпожа Божич, бог знает почему, была необычайно оживлена и громко говорила, что не следует отказываться от таких вечеров. Стоит ли задумываться о завтрашнем дне? Ведь человеческая жизнь напоминает времена года: короткая весна, неустойчивое лето, скоропроходящая осень и долгая зима. Особенно же редко улыбается счастье женщине. Быстро пролетает беззаботная жизнь девушки под крылом у матери, потом наступает замужество с его мимолетным счастьем, а там, глядишь, и старость стучится в дверь.

Евдокия говорила хозяйке, что у той очаровательная дочь и что они, по приезде в Вену, постараются отблагодарить за гостеприимство.

— Такие приятные вечера не забываются! — уверяла она.

Ветеринар, выпив лишнего, стал болтливым и дерзким. Он увивался вокруг женщин и кричал, что лошадь счастливее человека, ибо у нее беззаботная жизнь, что жеребятам лучше, чем ягнятам, которых люди режут, когда они еще так малы. И брачная жизнь у лошадей среди зеленых привольных пастбищ счастливее. Хотя они живут всего лишь тридцать лет, жизнь у них на деле гораздо длиннее, чем у человека. По мнению французских философов, важна не продолжительность жизни, а отсутствие забот. С тех пор, как он стал лечить лошадей, а не людей, он зарабатывает у графа Парри гораздо больше. И это дает ему возможность играть по вечерам на флейте. Не хватает только молодой жены.

Божич заметил, что это проще простого. Пусть женится на хозяйской горничной Францель.

Как раз в этот миг через столовую проходила маленькая, белокурая, очень молоденькая и хорошенькая, как куколка, горничная с черной бархоткой вокруг шеи. Услыхав, что о ней говорят, она покраснела и выбежала из комнаты.

Исакович поглядел ей вслед и увидел, что у нее красивые ноги.

Перехватив его взгляд, г-жа Божич громко заявила, что ее муж быстро подмечает хорошеньких, но их спутник, кажется, уже готов эту хорошенькую птичку подстрелить.

Исакович покраснел не меньше, чем молоденькая горничная, и тоже попытался выскользнуть из столовой, кланяясь при этом направо и налево.

Однако Божич схватил его под руку и закричал, что жена насквозь видит капитана, этого женского обольстителя, и надобно запереть на ночь дверь комнаты, где спит служаночка. Он было собрался представить капитана в Вене госпоже Монтенуово, но теперь опасается, понимая, что это положит конец его службе у этой знатной дамы, покровительницы сербов. Никто не любит держать у себя на службе старого человека. Как говорят у него на родине, прибавил майор, облезший дряхлый пес не пользуется успехом у собак. Когда человеку перевалит за шестьдесят, его жизнь напоминает жизнь невинно осужденного, которого ни за что ни про что хотят повесить, и хуже всего, что эта смертная казнь откладывается со дня на день, однако ненадолго, и он это знает.

Сконфузившись, переминаясь с ноги на ногу, Павел громко заявил, что не следует слушать Божича. Ведь майор забыл сказать, что уж кому-кому, а кавалеристу всегда живется хорошо. Молодым он отличается в атаках, а состарившись, предается воспоминаниям, подобно славному Иоанну Божичу, которого уважают все сербские офицеры, начиная с него, Исаковича.

Павел еще долго говорил в этом же духе.

Однако хотя Исакович искренне старался похвалить Божича, он заметил, что майор зло покосился на него. Выругавшись, Божич сказал, что пора уже попрощаться с дамами.