Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

Новый Меркурий, конечно, пообещал молчать как могила и в точности исполнить приказания короля. Он должен был быть наготове и с наступлением ночи явиться в королевскую приемную.

Тут началась самая трудная часть всего задуманного: надо было так обмануть подозрительную фаворитку, чтобы у нее не явилось никакого сомнения. Предлогом должна была служить политика.

Август отправился к графине Ко́зель и сказал ей, что ему надо повидаться по важному делу с одним влиятельным родственником кардинала-примаса; но так как этот господин слишком известен, то он не решился попросить его к себе во дворец, а назначил место свидания в доме одного простого обывателя, куда они оба должны явиться переодетыми.

— Я возьму с собой Рантцау, — сказал король, — так как думаю, что на него могу положиться. И это тем более, что он родственник вам и вы сами мне его рекомендовали.

В этих словах звучало столько откровенности, что у Ко́зель вряд ли зародилось подозрение, но все же ее было не так-то легко успокоить.

— Хотя мой кузен и будет иметь честь сопровождать вас, я все же стану бояться. Кто знает, что может случиться: Варшава кишит предателями, поклявшимися лишить вас жизни, и если хотя один из них вас узнает, то ваша жизнь будет в опасности.

Король засмеялся, говоря, что подобные опасения простительны кому угодно, только не ей, так как он ее знает как женщину мужественную и храбрую.

— Ах, государь, — возразила графиня с нежным взглядом, — можно быть мужественной и все же бояться за того, кого любишь.

Король не знал, что ответить, и поспешил навести ее на другие мысли. Но она стояла на своем и наконец выразила намерение сопровождать его.

— Позвольте мне, государь, последовать за вами и быть вашей телохранительницей, — говорила она. — Если бы кто-нибудь напал на вас, то мы с Рантцау сумели бы защитить вас, и для того, чтобы добраться до вас, пришлось бы прежде всего перешагнуть через мой труп.

Король немало изумился, когда его возлюбленная сделала подобное предложение. Предложение, без сомнения, свидетельствовало о большом мужестве и нежной привязанности — это Август должен был признать, но, с другой стороны, такая заботливость была не ко времени и совершенно не входила в его планы.

Отговорить графиню было нелегко. Только когда король дал понять, что скорее сам откажется от своего намерения, чем подвергнет ее неизвестным опасностям, она согласилась и отпустила его.

Итак, в условленное время король переоделся и отправился с фон Рантцау в гостиницу француза. Они приказали провести себя в отдельную комнату, а так как Рантцау был одним из самых выгодных посетителей, то никому не показалось странным, что он через некоторое время попросил к себе Генриетту. Он представил ее королю, которого назвал своим другом.

Красавица не знала хорошенько короля, она видела его только, когда он проезжал по городу, и потому не могла подозревать, какой знатный господин у нее в гостях. Однако, сходство незнакомца с польским королем все же, вероятно, бросилось ей в глаза, потому что после того, как переодетый государь поговорил с ней несколько времени и сказал ей несколько любезностей, она взглянула на него пристально и сказала:

— Чем больше я на вас смотрю, тем больше нахожу в вас сходства с королем.

— Это правда, — серьезно возразил король, не выходя из своей роли, — мне многие говорили, что я имею честь быть на него похожим по фигуре. Хорошо, если бы я походил на него и могуществом, чтобы быть в состоянии осчастливить вас…

Но девица казалась неособенно честолюбивой и ответила откровенно:

— Я не склонна к предрассудкам. Если бы король полюбил меня, то и я, в свою очередь, полюбила бы его, и только потому, что мне рассказывали о нем много хорошего, а не потому, что он мог бы составить мое счастье.

Вид площади Нового рынка в Дрездене

Графиня Любомирская, любовница Августа и мать его сына Иоганна Георга

— Если так, — воскликнул король, — то любите меня за то, что я похож на короля.

— Совершенно верно, — возразила хорошенькая дочь трактирщика, — у вас есть сходство с королем, но еще надо знать, обладаете ли вы таким нежным сердцем, какое так превозносят в нем, что одно может мне нравиться.

Тогда Август отбросил всякую сдержанность. Он вскочил и воскликнул:

— Да, сударыня, у меня такое же влюбленное сердце; я обладаю всеми качествами короля. Одним словом, я… я сам король.

При этом он сбросил верхнюю одежду и седой парик, скрывавший его волосы, и показал девушке звезду ордена Слона, которую носил на груди.

Генриетта остолбенела, когда король открылся ей. Она испугалась, что не отнеслась к нему достаточно почтительно. Но Август находился в прекраснейшем расположении духа и успокоил ее опасения.

— Напротив, я должен просить прощения, что так испугал вас, — заговорил он. — Но я столько слышал о вашей привлекательности, что хотел собственными глазами убедиться, соответствует ли истина молве. Я нашел даже больше, чем искал, и уже предчувствую, что не уйду отсюда таким же свободным, как пришел.

Генриетта потупила глаза и, еще не овладев собою, не знала, что сказать.

Король успокоил ее и предложил ей свою любовь, и она не нашла в себе в эту минуту мужества отвергнуть его предложение.

Влюбленный король был так доволен, что совершенно забыл про ожидавшую его дома фаворитку и провел всю ночь с красавицей трактирщицей. Она пела, танцевала и умела великолепно занимать своего высокого гостя.

Говорят, что Август не был вполне удовлетворен этим и выражал другие желания, но молодая девушка «не была к тому расположена». Вероятно, она не желала уступать первому натиску и доставить королю Дон Жуану слишком легкую победу.

Таким образом, в потайной комнате француза трактирщика все обошлось благополучно. Король простился с хорошенькой веселой девушкой и обещал вернуться на следующую ночь. И всякий знавший его мог предвидеть, что он сдержит свое слово.

Уже почти рассвело, когда он вернулся в замок. К его изумлению, он увидел, что Ко́зель еще не спит. Она сидела у камина, ожидая его. Так как Август был еще под впечатлением пережитого за последние часы, то это поразило его неприятно, и он спросил холодно, почему графиня еще не легла спать.

— Я ждала вас, беспокоилась за вас, — ответила та.

Но король оказался в дурном расположении духа и сказал довольно резко:

— А между тем вы должны привыкать к тому, что я не всегда буду с вами: когда я отправлюсь в армию, вам будет неудобно следовать за мной.

Но Ко́зель не смутилась.

— Почему же, — ответила она, не задумываясь, — я последую за вами повсюду; когда я с вами, я ничего не боюсь. Но что с вами случилось? Вы как будто чем-то недовольны?..