Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

После того Брюль отдавал визит своей приятельнице, всемогущей и хитроумной графине Мощинской, дочери графини Ко́зель, и от нее отправлялся в двенадцать часов ко Двору на обед или к себе домой, причем, обыкновенно его несли на носилках.

В пять часов он снова являлся к монарху, сопровождал его в оперу или принимал с ним участие в других увеселениях.

В опере знаменитый министр встречал своих любовниц: итальянскую певицу Альбуцци и немку Вильгельмину Деннер.

В качестве президента масонской ложи он иногда устраивал заседания в своем дворце.

Все эти занятия чередовались с различными увеселениями при Дворе, путешествиями в Варшаву, в Губертусбург и на ярмарку в Лейпциг.

Но и в жизни этого человека являлись противоречия, трудно объяснимые.

При всем своем деспотизме, расточительности и позорном бездельи Брюль был благочестивым и богобоязненным человеком. Он составил даже назидательную книгу под заглавием «Настоящее благочестие христиан и рассуждение о молитве».

Рассказывают, что по вечерам иногда можно было застать министра в его домашней часовне за молитвой на коленях в глубоком смирении.

Таков был человек, в руках которого более четверти века находилась судьба королевского Дома и Саксонии.

Король и королева. Театр-Гассе и Фаустина. Ненужный супруг. Расходы на оперу. Три свадьбы. Любитель охоты.

Мы узнаем из записок одного чужеземного посланника, что происходило при дрезденском Дворе в это время. Ему как представителю чужеземного государства были известны разные тайны благодаря его близости к правящим кругам.

«Несомненное и нескрываемое отвращение короля к государственным делам, его склонность к безделью и различным удовольствиям, к опере, маскарадам, турнирам, балам, охоте и стрельбе в цель препятствуют его стране занять то место в Европе, которое это прекрасное курфюршество могло бы занимать и занимало ранее», — пишет посланник.

«Я имел возможность чаще других послов говорить с королем и должен признаться, что он очень вежлив и хорошо воспитан; его природные способности выше средних. При этом Дворе я никого не встречал, кто бы лучше говорил о делах и судил о них, но он не любит заниматься политикой. Нетрудно заметить, что подобные разговоры ему неприятны, и тогда приходится переводить беседу на последнюю охоту, где ему удалось затравить оленя, или на последнюю оперу, или на последнюю картину, им купленную. При этом его лицо просветляется, и он продолжает беседу с удовольствием. От этих вопросов можно перейти к другим, но надо постоянно следить за выражением его лица, которое необычайно подвижно».

«Во время пребывания короля в Дрездене его редко можно видеть иначе, как за обедом, к которому он всегда является в сопровождении придворных шутов. После обеда король удаляется в свои покои, надевает халат и остается в нем до вечера. В это время никто не имеет доступа к нему, исключая графа Брюля, патера Гуарини и придворного шута. Брак его дочери, княгини Баварской, был для него большой потерей. Она часто его посещала, и случалось, что их заставали в весьма неприличных позах. Королева это знала и приходила в негодование. Она жаловалась своему духовнику, но добрый иезуит уверял, что с этим следует примириться; расположение короля к членам своей семьи следует предпочесть близости к какой-нибудь лютеранке, которая может повредить святой религии. Таким образом, хитрому казуисту удалось успокоить гнев королевы. Весь Двор ожидает с нетерпением, кто будет преемницей княгини, так как темперамент короля ему не дозволяет ограничиваться королевой».

Будучи, с одной стороны, ревностным сыном церкви, Август III, с другой стороны, был любителем оперы, театра, и они достигли при нем блестящего состояния.

Саксонская музыкальная капелла пользовалась всемирной известностью. Король все пересоздал. Труппа, игравшая при его отце, была немедленно распущена, старшим актерам была назначена известная годовая пенсия, все прочие получили по двести талеров и были отправлены на гастроли.

Заведывавший придворными увеселениями тайный советник Гаультир получил отставку, и его место занял некто Брейтенбах. Тотчас по снятии траура была составлена новая труппа, и опера была обставлена великолепно. Ее главным украшением являлись Гассе и его жена Фаустина.

Пользовавшийся широкой известностью композитор Иоганн Адольф Гассе был уроженец Гамбурга и с 1731 г. состоял обер-капельмейстером при дрезденском Дворе. Он оставался в Дрездене до смерти Августа III, последовавшей в 1764 г., затем переселился в Вену и умер в 1783 г. в Венеции. Гассе творил с неутомимым рвением как в области духовной музыки, так и оперной.

Для театра Гассе написал 45 больших опер, кроме того, целый ряд пьес для камерной музыки. Благодаря ему Саксония стала знаменитой во всем музыкальном мире.

Не меньшей известностью пользовалась жена Гассе, Фаустина Бордони. Она была одной из величайших итальянских артисток XVIII века. Про нее говорили, будто она могла выдерживать такие долгие трели, что слушателям становилось страшно за ее жизнь.

В 1726–1728 гг. красавица Фаустина пела в Англии и пользовалась там большим успехом. При Георге II она пела перед восхищенными придворными в театре Хеймаркета, где капельмейстером был Гендель, и одержала победу над соперницей, знаменитой в то время Куццони. Кроме подарков от многочисленных поклонников и поклонниц, она получала за вечер по пятнадцать фунтов стерлингов.

Еще при Августе Сильном она, 31 года, приехала из Венеции в Дрезден. Она только что вышла замуж за Гассе и вместе с мужем получала 12 тысяч талеров жалованья. Но супруга прекрасной артистки при Дворе считали совершенно лишним, так как король желал иметь Фаустину в своем исключительном распоряжении. «Поэтому Гассе снова отправили в Италию ради искусства и продержали там семь лет».

Эта женщина имела такое влияние на короля, что однажды во время представления оперы «Зенобия», когда Август разговаривал несколько громко с окружающими, она подошла к королевской ложе и пропела слова текста: «Taci, ic tel commando!» (Молчи, я тебе это приказываю), прямо обращаясь к королю.

Второй певицей была возлюбленная Брюля, Терезия Альбуцци.

Ничто не могло сравниться по роскоши обстановки с оперой, которую Август III вообще предпочитал. Приходится удивляться затратам на нее.

«Постановка оперы Гассе «Солиман», сыгранной в 1751 г., в которой впервые на сцене появились 18 живых лошадей, стоила сто тысяч талеров.

После двенадцатого представления наплыв зрителей был так велик, что придворные дамы, к досаде городских дам, нанимали солдат швейцарской гвардии, чтобы они заранее занимали места.