Антонин Згорж - Один против судьбы [Sam proti osudu]

Беттина Брентано, теперь уже Арним, подготовила эту встречу. Сама она тоже приедет вместе с мужем в конце сезона. Значит, в Теплице его ожидают радостные дни.

Но сегодня душа Бетховена охвачена печалью. На столе лежит только что оконченное письмо. В сущности, их три: два он написал вчера, сразу по приезде, сегодня — третье. Нет, эти неразборчивые строки не были написаны кое-как! Просто его рука не могла спокойно держать перо.

Тереза тоже это поймет!

Шесть лет же прошло с того счастливого вечера в Коромпе, когда прозвучало тихое признание: «Если ты хочешь отдать мне свое сердце…»

Шесть лет не сдаются ее спесивые родственники. Бетховен гордо замкнулся, Тереза страдает.

Но дороге в Теплице произошла их краткая встреча в Праге. Тереза живет поблизости у сестры Жозефины, воспитывая ее четверых детей.

Ее сердце полно любви, она щедро делится ею. Но отдать свою любовь тому, кому хотела бы, не может.

Эти мгновения в Праге принесли радость и тоску. Теперь, как и до встречи, их общение ограничивается перепиской. Но как затруднительны такие беседы в письмах! Только два раза в неделю идет почта в Карлсбад и уже оттуда в Прагу!

Он взял письмо и снова перечитывает строки, полные тревоги:

«Мой ангел, мое все, мое я — сегодня лишь несколько слов, и именно карандашом твоим… Отчего эта глубокая печаль, там где господствует необходимость? Разве наша любовь может устоять только ценой жертв?..

…Ты страдаешь, мое самое дорогое существо… Ах, всюду, где я нахожусь, ты тоже со мной.

…Что это за жизнь! — Так! Без тебя — настигаемый повсюду человеческой добротой, которую я не стремлюсь заслужить и не заслуживаю… Я люблю тебя, — как и ты меня любишь, только гораздо сильнее…»

Он переворачивал листы, перечитывая самые утешительные места. Вот оно, лежащее здесь с утра.

«…Доброе утро! Еще лежа в постели, я был полон мыслей о тебе, моя бессмертная возлюбленная! Они были то радостными, то грустными. Я вопрошал судьбу, услышит ли она наши мольбы.

…О боже, почему надо расставаться, когда любишь друг друга?.. Твоя любовь сделала меня одновременно счастливейшим и несчастливейшим из людей.

Навеки твой,

Навеки моя,

Навеки принадлежащие друг другу».

Вечно принадлежащие друг другу! И вечно разлученные друг с другом!

Он не смеет выполнить свое обещание и посвятить ей «Аппассионату». На клавире значится посвящение ее брату Францу. Но тот-то знал, кому оно принадлежит!

Уже больше шести лет длится напрасное ожидание. Как можно жить покинутым, будто Робинзон на пустынном острове, перенося тяготы глухоты, ощущая холодность мира, совсем одному! Уже семьдесят месяцев, каждый из которых тягостен, как бессонная ночь.

«И все же, Тереза, любовь делала меня сильнее. Ни один период моей жизни не был таким плодотворным, как этот. Хорошо, что уже в детстве я научился забываться от горя в работе! Моя жизнь, милая любимая девушка, стала похожа на тот холодный чулан, в который меня запирали в детстве.

В отчаянии я пробиваюсь от страдания к радости! И число творений моих все увеличивается, растет и слава. Если бы так же возрастала моя радость!»

В мыслях он подсчитал все сочинения, написанные в дни болезни и печали.

Среди множества небольших произведений высятся большие симфонии. После «Героической» он сочинил Четвертую, полную радостного настроения того лета, когда в Коромпе родилась надежда на счастье.

Но уже через два года в Пятой симфонии — симфонии Судьбы, солнце счастья зашло. Болезнь преследовала неотступно. Слух музыканта находился под угрозой, отчаяние охватывало его. Однако эта несокрушимая душа продолжала искать путь к свету. Он искал его не дома, в четырех стенах, а наедине с природой. Свидетельство тому Шестая симфония. Он дал ей название «Пасторальная». Пастушеская, сельская, она была сладостно спокойной. Правда, впервые она прозвучала в кровавом 1809 году, когда Австрия возобновила войну против Франции.

Бетховен не забудет этих дней! В апреле симфония была издана, а через четыре недели над Веной рвались снаряды. Кольцо наполеоновских войск сдавило город со всех сторон. При обстреле Бетховен вынужден был скрываться в подвале дома, где жил брат его, Карл, сидел, заложив уши ватой, оберегая больной слух, потому что на город изливалась лавина железа и огня, земля сотрясалась и окружающие дома были объяты пламенем.

Когда гарнизон сдался и бомбардировка прекратилась, беды не кончились. Город заняли французы, связь с деревнями прекратилась, мосты через Дунай были разрушены. Наступил голод. На город была наложена контрибуция в пятьдесят тысяч дукатов.

В сумятице, когда неприятельские пули стучали о стены домов, перестал дышать благородный Гайдн, и его похоронили украдкой.

От былого блеска Вены не осталось и воспоминания. Выехал императорский двор, дворянство укрылось в безопасных местах, люди богатые выехали в Моравию, в венгерские земли. Строгости победителей, не вызванные военной необходимостью, душили всякую жизнь. Однажды, когда Бетховен отправился на свою обычную прогулку за город, его задержали как шпиона.

Житейские тяготы день ото дня возрастали.

И все же этот год войны принес три новые сонаты для фортепьяно. Лучшую из них он посвятил своей «бессмертной возлюбленной».

Он со вздохом отогнал воспоминания и медленно сложил исписанные листки, чтобы отнести их наконец на почту.

Едва он взял в руки шляпу, как в дверь раздался стук. Кто же это опять? На каждом шагу, во всякое время дня его донимали незваные чужестранцы. Обычно им не нужно ничего, кроме возможности похвастать дома, что они пожали руку величайшему композитору из живущих на свете и видели его квартиру, о беспорядке которой шло множество толков.

Стучавший не стал дожидаться приглашения. В дверях появился худощавый молодой человек несколько болезненного вида, с жгучими глазами.

Бетховен, готовый уже взорваться гневом, рассмеялся, увидев старого знакомого, Франца Оливу. Он любил подающего надежды юношу, служившего в одном из венских банков, а по вечерам изучавшего разные искусства и особенно увлекавшегося музыкой. Еще в прошлом году они ездили вдвоем в Теплице.

— Оливы падают с деревьев в июле, почему же эта олива упала в мою комнату сейчас? — шутливо сказал композитор.

Желтоватое лицо гостя порозовело.

— Маэстро, несу вам весть, которая вас заинтересует. Только что я узнал, что через неделю приедет герцог Веймарский! Уже прибыл гофмейстер и готовит для него покои.

— Что же в этом интересного? — произнес композитор разочарованно. — Летом человек поминутно натыкается в Теплице на всяких герцогов и князей. Будто бы и сама императрица прибывает сюда с целым выводком герцогов. Сколачивают союз против Наполеона. Он где-то в России шатается, а эти плетут заговоры за его спиной. Похоже, что восемьсот двенадцатый год принесет Австрии новую войну.