Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

Получив известность с новой и более обещающей стороны, Лоу пытался упрочить своё имя, напечатав трактат под заглавием «Проект и основания Совета Торговли», где предлагал прочный и выработанный план для оживления шотландской торговли и мануфактуры, находившихся в то время в угнетённом состоянии. Этот план не встретил поощрения, которого заслуживал, но способствовал знакомству Джона Лоу с выдающимися людьми страны, и, между прочим, с герцогом Аргайльским и его сыновьями, маркизом Лорном и лордом Арчибальдом Кэмпбеллом, а также с маркизом Твиддлом. Некоторое время спустя Лоу обнародовал другой труд, содержавший предложение снабдить народ деньгами, и настойчиво проводил его в шотландском парламенте. Он утверждал, что этот план уничтожит затруднения, тяготевшие над королевством, вследствие большого недостатка звонкой монеты, и предлагал учредить национальный банк на новых основаниях. Но этот план, хотя и был поддержан придворной партией и морским ведомством, также был отвергнут. Находя, что ему нечего делать в Шотландии, Лоу стал направлять свои взоры на материк, где, как он чувствовал, какое-нибудь нуждающееся государство примет его планы и быстро обогатится благодаря им. Но прежде чем уехать за границу, он решился сообщить их английскому правительству и с этим намерением отправился в Лондон.

До самого отъезда из Эдинбурга Лоу пользовался в обществе большим уважением, и так как имел весьма много знакомых, то все выражали сожаление по поводу его отъезда, тем более что он, по его собственным словам, не надеялся скоро возвратиться из-за границы. Когда Лоу покинул Эдинбург, создалось ощущение, что после него остался какой-то пробел, который не скоро будет заполнен. Северная столица потеряла первого из своих франтов и своих избранных умов, многие приятные общества лишились главной привлекательности, много прекрасных девиц вздыхало при мысли, что красавец Лористон уехал, увозя с собой их сердца. По всей вероятности, производились попытки удержать его, особенно намекали на это некоторые красавицы. Но Лоу стойко выдержал испытание. Честолюбие было его господствующей страстью, а оно заявляло, что Эдинбург — слишком тесная сцена для проявления всех его сил. Оттого-то Лоу решил отправиться в Лондон. Перед отъездом ему пришлось вынести нежное расставание со многими плачущими прелестницами, которые клялись, что останутся безутешными, однако легко утешились. Пожав руки своим товарищам, Лоу сел в свою берлину [14] Берлина — громоздкая, дорожная колымага, куда помещалось все семейство со своим скарбом. По названию можно судить, что она заимствована из Германии. и покатил в Лондон на четвёрке быстрых лошадей. Без всяких столкновений с разбойниками во время пути, на четвёртый вечер он высадился у Гуммумса в Ковент-Гардене. На следующее утро Лоу прежде всего посетил кофейню [15] История европейских кофеен сравнительно нова. Эта мода была заимствована у арабов. Один английский купец, возвратившись из Леванта, устроил в Лондоне в 1672 г. кофейню (cofee house). Вскоре Карл II приказал закрыть кофейни, считая их очагами восстаний. Во Франции первая кофейня возникла в Марселе в 1684 г. Некоторое время спустя моду на кофе ввёл в Париж турецкий посланник. Тогда открылось первое «кафе» в Сен-Жермене. Из содержателей кофеен в первое время славились один армянин и сицилиец Прокоп, о котором далее идёт речь в романе: они привлекали в свои заведения изысканную парижскую публику. Приблизительно в то же время возникли кофейни и в Италии. Уайта, которая возникла за шесть или за семь лет перед тем и была тогда в большой моде. Здесь он надеялся встретиться с некоторыми персонами, к которым у него имелись рекомендательные письма. Перед тем как войти в кофейню, Лоу поклонился группе молодых щёголей, толпящихся у дверей. На его приветствие те ответили очень слабо и холодно. Тем не менее, немного выждав, он вежливо спросил, может ли кто-нибудь из джентльменов сказать ему, находится ли здесь мистер Энгус Уилсон?

— Вам укажет служитель, если вы потрудитесь войти, — заметил ближайший к нему господин.

Совершенно не обратив внимания на сухой, отталкивающий тон ответа, Лоу сказал:

— Могу ли я узнать, к кому имею честь обращаться?

Молодой франт нагло посмотрел на него с минуту, как бы раздумывая что ответить.

— Вы — иностранец, и потому незнакомы с общественными приличиями, запрещающими обращаться к другому без формального представления, — сказал он наконец. — Извиняю вашу оплошность и могу назвать себя: сэр Гарри Арчер.

— Искренно рад слышать это! — воскликнул Лоу. — Надеюсь, сэр Гарри Арчер доставит мне удовольствие пожать ему руку?

— Сэр! — воскликнул Арчер, отступая назад. — Вы позволяете себе…

— По крайней мере, разрешить передать вам рекомендательное письмо от маркиза Лорна, — сказал Лоу, предлагая ему пакет.

— Письмо от маркиза Лорна! — воскликнул Гарри, открывая документ и быстро пробегая глазами. — А, мой дорогой мистер Лоу! Очень рад познакомиться с вами. Лорн говорит о вас в самых лестных, очень лестных выражениях и просит меня отрекомендовать вас всем моим друзьям, что я не замедлю сделать. И начну сейчас же. Господа! — обратился он к остальным. — Позвольте познакомить вас с мистером Лоу Лористоном, весьма образованным джентльменом, очень известным в эдинбургском высшем кругу, который несомненно послужит очень приятным приобретением для нашего общества.

Все приветствовали Джона, заявляя, что рады познакомиться с другом маркиза Лорна.

— Мы не могли удержаться, чтобы не подслушать того, что происходило между вами и вашими носильщиками, — заметил Гарри, смеясь. — Поэтому до некоторой степени знакомы с вашей историей.

— О, я только шутил с ними, — ответил Лоу. — Я слышал, что у вас в Лондоне носильщики обладают странным нравом, и хотел посмотреть, на что они в самом деле похожи.

— Вам попались два хороших образчика этого класса, — заметил Гарри. — Большинство из них ирландцы и довольно остры на язык, как вы теперь убедились. Они встречают нас везде и поэтому следят за всеми нашими действиями, хотя, нужно отдать справедливость, редко бывают болтунами. Но войдёмте в кофейню, мы можем продолжать наш разговор, попивая шоколад. Вы уже завтракали, мистер Лоу?

— Да, уже более трёх часов тому назад — я ведь рано встаю.

— Ну, поживёте с месяц в Лондоне, станете ложиться поздно.

— Устав после театров, оперы, концертов, маскарадов, Ранелага и Воксхолла [16] Воксхолл (Vaux — фамилия предпринимателя, hall — зала) — общественный сад с залой для танцев. По примеру Англии воксхолы стали заводиться в Париже и других местах. Первый такой увеселительный сад был устроен в Англии в 1661 г., на правом берегу Темзы, на Кенсингтон-Лейн. Ранелаг (Ranelagh) — также красивые увеселительные сады. Название Ранелаг происходит от графа Ричарда Ранелага (1638-1712), видного политического деятеля. Член ирландского парламента, он стал, в 1669 г., канцлером ирландского казначейства и, пользуясь благосклонностью короля, пустился в различный предприятия, без счёту забирая деньги из казначейства, для пополнения которого сильно повысил налоги. Народ возроптал — и Ранелаг был приговорён к 76 000 ливров штрафу, который, однако, впоследствии был ему возвращён королём. Он вёл необычайно роскошный образ жизни и выстроил самые красивые замки и развёл самые роскошные сады, какие только видела Англия. Умер он в нищете. Слава о его садах и различных увеселениях в них далеко разнеслась, и имя Ранелага стало своего рода рекламой для содержателей, нарицательным названием. Воксхоллом и Ранелагом называют многие увеселительные сады и дома. , ужинов и прочих увеселений, мы должны хорошо выспаться и неспособны ни к чему до полудня. Мы встали удивительно рано сегодня, если принять во внимание, что прошлой ночью все были на маскараде.