Сергей Красов - Клады и кладоискатели

Один раз в месяц, когда из города приезжал представитель банка за наличкой, граф решал, сколько денег оставить на расходы для пиров и балов. Да и то — на глазок. Откинет в сторону несколько пачек крупных ассигнаций, подумает и с умным видом добавит пачку мелких, — теперь, мол, точно хватит.

Учитывая, что ежемесячный денежный оборот выражался в сотнях, а то и тысячах рублей, Фёдору ничего не стоило каждый раз придержать для себя несколько серебряных рубликов.

Большой глиняный горшок с крышкой, куда он откладывал свои накопления, был уже полон. Фёдор подумывал о том, не завести ли ещё один? Бумажным деньгам он не доверял. С одной стороны они были и легче, и меньше места занимали. Но, с другой стороны могли испортиться в земле, отсыреть и загнить. И ещё, на них стояли номера, то есть, по мнению Фёдора, при желании можно было вычислить, как к нему попала та или иная купюра. Нет, серебро есть серебро.

Горшок тот Фёдор прятал в земле. А как же иначе? Мало ли как дело повернётся? И не во флигеле при усадьбе, где он находился постоянно, а в родительской избе, где он ночевал редко. Тайник был устроен под половицами в сенях. Постоянно в избе жила сейчас только его младшая сестрица Марфушка.

Отца они потеряли, когда Фёдору было десять лет, а Марфушке едва только год исполнился. Виновным в его гибели Фёдор считал барина. Хотя и говорили, что, мол, Кондрат — отец Фёдора — погиб от собственной неосторожности. Но ведь это графу захотелось свежей ухи, и это он отправил мужиков за рыбой на озеро в марте. Лёд то уже был рыхлый, ходить по нему было опасно.

Но мужики — люди подневольные. Приехали втроём, выдолбили проруби, завели сеть. Из них троих двое были щуплыми, ходили по льду как воробьи, а Кондрат был мужиком здоровым, что в рост, что в ширину, да и весил — соответственно. Когда сеть протаскивали, что-то зацепилось. Он подошёл к проруби поправить, да и провалился. Ноги его в этой же сети запутались. А мужики, что за конец сети тянули, в этот момент дёрнули. Вот Кондрата сетью под лёд и утянуло.

Мужики то поняли свою оплошность, побежали к другому концу сети, чтобы его, значит, обратно вытянуть. Да пока бегали, пока сеть ловили, да дёргали, — время то прошло. Сколько можно под водой не дышать?

Так и задохнулся Кондрат. Тридцать лет ему было. Молодой здоровый мужик. Жить бы да жить…, а не судьба.

Работал Кондрат конюхом, и Фёдор, сколько себя помнил, был при лошадях. Так и остался. Поначалу новому конюху помогал, потом сам стал на конюшне за главного. Больно уж хорошо лошадей чувствовал. Ещё и барина возил за кучера.

Графу нравилось всё красивое, чтобы в глаза бросалось. Имение в то время еле концы с концами сводило, а карета у графа была одна из самых дорогих и шикарных в губернии. Соответственно и кучер на ней, — молодой здоровый красивый парень, одетый нарядно. Даже зажиточные городские барышни заглядывались на такого красавца. А графу это льстило.

То обстоятельство, что денег постоянно не хватало, барина сильно раздражало. По его мнению, виноваты в этом были все, кроме него. Особенно он ругал тогдашнего управляющего — старика Акинфия, служившего в своё время ещё отцу нынешнего графа. Однажды в гневе наорал на него:

— Ну, почему ты такой бестолковый!? Да вместо тебя любого мужика из крепостных поставь, и то будет больше толку! Вот, хотя бы Федьку!

И поставил ведь. Сначала, Фёдор думал, что барин остынет, успокоится, да обратно его прогонит. Ан, нет. Видимо, неудобно было тому сразу от своих слов отказываться. А потом граф заметил, как ловко девятнадцатилетний Фёдор делами занялся. Быстро навёл порядок во всём имении. Постепенно прибыль появилась. А спустя шесть лет графское хозяйство из убыточных стало самым процветающим в губернии.

С рыбой, из-за которой погиб отец Фёдора, теперь вообще проблем не было. Это новый управляющий додумался перегородить плотинами два ручья. Один — в самой деревне Головкино, а другой — в Михайловке, в четырёх верстах от центральной усадьбы. В получившиеся пруды запустили рыбу разных сортов. Летом мужики сетями понемногу вылавливали рыбу к барскому столу. А по осени спускали воду, собирали в корзины рыбу покрупнее и закладывали в ледник. Даже на продажу зимой вывозили в губернский Витебск.

Сам по себе Фёдор был видным парнем. Высокий широкоплечий с чёрными волнистыми волосами и аккуратной бородкой. Практически все девки в окрестностях мечтали выйти за него замуж. Но он давно и твёрдо решил, пока сестру замуж не выдаст, сам не женится. А Марфушка едва-едва вошла в нужный возраст — в этом году шестнадцать исполнилось. Парни на неё давно уже заглядывались, ещё бы — такая красавица!

Фёдор же пока отмахивался от всех намёков заслать сватов. Пусть, мол, Марфушка сама определится, кто ей любый.

А где ей было определяться? На девичьих посиделках за пряжей? Там парней не бывает. А во всяких хороводах и других гулянках она только сейчас стала участвовать. Да и то, от робости боялась глаза на парней поднять.

После старшего сына Фёдора его мать рожала несколько раз, почти ежегодно. Но дети не приживались, умирали в младенчестве. Только Марфушка зацепилась за эту жизнь. Мать растила Марфушку до десяти лет, пока не слегла от непонятной болезни и в скорости померла. Последние шесть лет Фёдор был Марфушке и за брата и за отца. Он души не чаял в сестре. Всячески баловал, покупал ей в городе ленты, сладости и наряды, на зависть всем местным девкам.

Одна только сестрица и знала о сбережениях Фёдора. Он ей объяснил, что это — запас на чёрный день. Мало ли, как жизнь повернётся? С деньгами решать различные проблемы всегда проще, чем без них.

Марфушка постоянно жаловалась Фёдору, что ей скучно одной. Все её подружки ровесницы давно были при деле. Работали от зари до зари. Одна она только маялась бездельем. Фёдор только отмахивался, успеется.

Когда в дом к барину потребовалась новая горничная, Федор какое-то время раздумывал, стоит ли пристраивать сюда Марфушку. С одной стороны — работа не тяжёлая, в тепле, в чистоте. А с другой, — не хотелось, чтобы она видела всё распутство, что творилось вокруг барина.

Потом решил, что когда-то надо начинать. Опять же, общаться сестрица будет не только с дворовыми, но и с гостями графа. Среди них часто бывали богатые купцы с сыновьями, да и дворянские дети вряд ли смогли бы устоять перед такой красотой.

Зная характер графа, Фёдор предварительно переговорил с ним о своих планах насчёт сестрицы и попросил её не обижать. Барин махнул рукой:

— Что, у меня девок мало? Приводи, не бойся, не обижу.

Когда Фёдор представил графу свою сестру, он, конечно, обратил внимание, как масляно заблестели глазки на заплывшем жиром барском лице. Но не придал этому особого значения. Не каждый мужик сможет остаться равнодушным, впервые увидев такую прелесть. Тем более, такой старый греховодник, как Вениамин Михайлович.