Владимир Стрельцов - Приговоренные ко тьме

Слова Хильдебранда звучали почти умоляюще, и Людовик заколебался. Не в силах принять самостоятельного решения, он в поисках совета, не постеснялся обратиться к пятнадцатилетнему Гуго Арльскому:

— Мой юный кузен, а что думаешь ты?

— Опыт графа Хильдебранда известен, а настойчивый тон его слов производит впечатление. Моему неискушенному в ратных делах разуму видится обоснованным оставить на холмах отряд Адальберта Иврейского.

— Да будет так, — провозгласил Людовик, в душе упрекая себя за то, что в такую минуту не смог рассуждать столь же просто и логично, как его желторотый племянник, — а сейчас разместить лагерь, выставить по периметру часовых, остальным время посвятить молитве и отдыху, никакого вина, никаких девок, поутру мы начнем переправу через Адидже, и да смилостивится Господь над фриульцем!

Ночь прошла абсолютно спокойно. Однако едва забрезжил рассвет, в шатер к Людовику настойчиво постучал граф Хильдебранд.

— Ваше высочество! Вставайте! Слышите, немедленно вставайте! Плохие новости!

— Что? Что такое, мессер Хильдебранд? Ад оказал поддержку Беренгарию?

— Вы удивитесь, насколько вы близки к истине! Взгляните на противоположный берег!

Людовик со своей свитой после кратких приготовлений наконец выскользнул из шатра. На противоположном берегу в полной готовности стояло войско Беренгария, за ночь прибавившее в численности раза в полтора.

— Откуда у него подкрепление? Кто эти люди?

— Обратите внимание, ваше высочество, на левый фланг их войска! Это не христиане!

Действительно, левый фланг фриульского войска составляли разношерстно одетые люди совершенно дикого вида, практически все конные, а на вооружении у каждого были копье и лук за спиной. Дикари при появлении военачальников противоборствующей стороны принялись подбадривать себя, издавая воинственный клич.

— Ху, ху, ху! — неслось с противоположной стороны Адидже.

— Это венгры, ваше высочество, — подсказал Людовику кто-то из веронских вассалов, накануне примкнувших к его войску.

— Вот как?! Ради войны с нами Беренгарий пошел на перемирие с язычниками?! Однако, каков этот король Италии!

— По всему видно, что он не просто заключил перемирие, а еще привлек их на свою сторону, — заметил Хильдебранд.

— Ситуация осложняется, благородные мессеры, — подытожил очевидное Людовик, но Хильдебранд его невежливо перебил:

— Самое страшное, что мы, быть может, видим сейчас только часть венгров. Никто не поручится, что остальные в эту минуту не заходят к нам в тыл.

— Разрази меня гром! А ведь и в самом деле! Как хорошо, что я послушался вас, граф Хильдебранд, и оставил отряд иврейцев наверху.

— Предлагаю, ваше высочество, немедленно послать им сотню тосканцев для укрепления их позиций, а нам самим все-таки тоже отступить к холмам и еще раз трезво оценить свои силы и возможности.

— Ну нет! Насчет сотни здесь я с вами соглашусь, распорядитесь немедленно послать ваших людей на помощь Иврее, а вот нам самим отступать негоже. Не для того мы пришли сюда, чтобы при первой же опасности показать спину, за нами сила и помощь Господа, позволившего мне стать цезарем здешних земель. Беренгарий изменил не только итальянской короне, он изменил самой Вере, заключив союз с безбожниками, до сей поры грабившими его церкви и замки и насилующими его дев!

Пылкий монолог Людовика заставил всю свиту с почтением поклониться. Между тем отряд тосканцев, отряженных на подмогу к людям Адальберта Иврейского, скоро начал взбираться на прилегающие холмы. Они прошли уже почти половину расстояния до расположения лагеря иврейцев, как внезапно в них с высоты холмов обильно полетели стрелы, а над самими холмами взвились незнакомые, белые с красным крестом посередине, стяги.

— Сполетцы! — в ужасе простонал Хильдебранд.

— Но откуда? Откуда здесь сполетцы? И где теперь граф Адальберт?

Тосканский отряд спешно вернулся вниз, потеряв от внезапной атаки лучников пару человек. На гребни близлежащих холмов густо выступили вооруженные пешие и конные люди, показалась и пара зловещего вида катапульт, не обещавших ничего хорошего сгрудившимся внизу чужакам.

Людовик продолжал, сбившись на крик, вопрошать окружающих обо всем наблюдаемом им в настоящий момент. Никто не отвечал, каждый, признаться, был уже занят подсчетом своих собственных шансов на благополучное спасение из создавшейся ситуации.

— Наше дело безнадежно, ваше высочество, мы окружены, — наконец изрек, нервно грызя ногти, Хильдебранд.

Людовик растерялся. Как, как такое могло произойти? Еще вчера, еще час тому назад он был уверен в своей скорой победе над мятежным фриульцем, воображение его рисовало картины завтрашнего дня, где полный смирения Беренгарий благодарит его, Людовика, за редкостное великодушие, проявляемое им к побежденным. Теперь же, напротив, в создавшейся ситуации можно рассчитывать только на великодушие самого Беренгария. Что если он отдал приказ свирепым венгерским наемникам вырезать под корень всю красу и гордость бургундского рыцарства?

— Глядите, ваше высочество, от них едет всадник на переговоры!

От сполетского войска, оказавшегося у них в тылу, действительно отделился человек высокого роста и могучего телосложения, сидящий на рыжем скакуне. В сопровождении двух оруженосцев он начал медленно спускаться к лагерю Людовика, к его копью было привязано полотнище белого цвета. Спустя четверть часа он предстал пред императором.

— Вас приветствует и просит вашей милости Альберих, герцог Сполето, граф Камерино, граф Фермо! Счастлив лицезреть и падаю ниц перед благочестивейшим Людовиком, королем Нижней Бургундии и Прованса!

— Если бы вы были действительно счастливы, мессер Альберих, то не забыли бы добавить к титулам нашего сюзерена титулы короля Италии и императора римлян и франков! — вступился за Людовика граф Хильдебранд.

— Разве это счастье, мессер Хильдебранд? Порой настоящее счастье испытываешь, когда улепетываешь с голым задом по нескошенным лугам Пьяченцы, и никакие титулы тебе в этот момент не нужны!

— Я думаю, мессер Альберих, за эти слова нам придется встретиться еще раз.

— С удовольствием, мессер Хильдебранд. Но в данный момент ваша фигура меня занимает меньше всего. Не для того я поднял свою задницу с теплых постелей своего замка, чтобы соревноваться с вами в остроумии. Ваше высочество, король Людовик, не надо быть Велизарием или Ганнибалом, чтобы понять, что ваша война проиграна.

— Возможно, мессер Альберих. Возможно, вам удалось нас обхитрить, призвав на помощь Вельзевула и его дьявольские войска. Но мои воины доблестны и честны, и по высокой цене продадут вам свои жизни.