Владимир Стрельцов - Приговоренные ко тьме

Тем временем в базилике Святого Петра разворачивалась еще более драматическая сцена. Прорвав оборону защитников города Льва по причине предательства и малодушия в ее рядах, тосканцы ворвались на Ватиканскую площадь и устремились к базилике. Их будто горным потоком нагнала и поглотила толпа беснующейся черни, радостно предвкушавшей легкую и богатую поживу в зданиях великой церкви. Больших трудов стоило Адальберту и Христофору остановить эту толпу и не допустить разгрома главной святыни католичества — для этого в дело пришлось пустить, оружие и несколько наиболее ретивых мародеров остались лежать на плотно утоптанной земле. Оставив толпу на площади, Христофор с ближайшими соратниками и тремя десятками человек охраны Адальберта прошел в базилику.

Их не встретил никто. Все защитники папы Льва разбежались, а некоторые из них за свою преданность поплатились жизнью. В глубине центрального нефа перед алтарем печально стоял брошенный всеми понтифик, всего месяц назад трепетно благословлявший Господа и народ Рима за свое избрание. Папа недвижимо смотрел на приближающихся заговорщиков, одни губы его шептали молитву — Лев Пятый готовился к последнему испытанию в своей жизни. Оставив всех сзади себя, к нему приблизился Христофор и схватил Льва за папский паллий.

— Сим низвергаем тебя! — проорал он в ухо Льву и, с силой дернув того за паллий, усадил папу на колени. Папа Лев не сопротивлялся и не сделал попытки подняться, лицо его еще более побелело, глаза были устремлены на распятие, которое он держал в руках перед собой. Заметив это, Христофор вырвал распятие из рук папы и силой пригнул его голову к каменному полу. С головы Льва слетела тиара и покатилась по плитам церкви. Священники, вошедшие с Христофором, испуганно закрестились.

— Преступным путем став папой, ты изверг себя из лона христианской церкви, — громогласно вещал Христофор, все более выходя из себя, видя овечью безропотность понтифика. Для Христофора куда лучше и проще было, если бы Лев решился встретить их с оружием в руках или хотя бы проклятием на устах.

— Заковать в кандалы и бросить до суда в подвалы папского дворца того, кто называл себя епископом Рима, — прогремел Христофор, обращаясь к охране.

Выйдя к толпе, кардинал Христофор повторил свое обвинение, брошенное Льву:

— Преступным путем став папой, священник Лев из Ардеи изверг себя тем самым из лона христианской церкви. Трон Святого Петра пуст, и да благословит Господь народ Рима на достойный и праведный выбор своего нового пастора!

Рядом с ним стоял маркграф Тосканы Адальберт со своей женой Бертой, лицо последней раскраснелось, как солнце на зимнем закате, глаза излучали слепящий победоносный блеск. В этот момент она казалась красивейшей и грозной одновременно. Сам же Адальберт дивился всплеску своей внезапно обнаружившейся храбрости, безмерно гордился собой и ликовал от того, что его решительный поступок внезапно разрешил все его основные проблемы. Надо же, все получилось, отныне для него ничего невозможного в этой стране нет!

Настроение Адальберту вскоре подпортила весть о том, что Теофилакт со своими людьми благополучно ускользнул из-под грозящего ему ареста и расположился совсем рядом от него, в Замке Ангела. Берта со свойственной ей горячностью приказала немедля атаковать замок. В сторону осажденных были брошены две сотни тосканских ланциариев, которых возглавил верный граф Хильдебранд. Тосканцы попытались сходу, ввиду отсутствия осадных орудий и тарана, с одними только лестницами подняться на стены замка. По пути следования к замку они претерпели три жестоких обстрела лучниками Теофилакта, потеряв два десятка человек, а сам Хильдебранд получил ранение руки. Однако полностью атаку остановили не стрелы римской милиции, а извергшийся из сифонов, поднятых на стены крепости, греческий огонь, так к месту заготовленный Теофилактом. Вопли ужаса раздались у всех лицезревших это невиданное и смертоносное зрелище. Тосканцы бросились бежать, толпа римлян, заполонившая оба берега Тибра, обмелела более чем наполовину. Вторая за день атака на Замок Ангела закончилась тем же, чем и первая.

В те же самые минуты, когда Теофилакт, подобно сказочному огнедышащему дракону, извергал огонь на мятежный город, вселяя страх и смятение в сердца его жителей, по растрескавшимся ступеням, ведущим в мрачные подвалы Города Льва, спускался, вдыхая дурманящий запах казематной плесени, несчастный молодой человек, тридцать дней бывший главой христианского мира и видевший теперь в случившемся плату за свои несуществующие грехи и за не успевшую развиться гордыню. Его смиренность и благочестие впоследствии даже самому Лео Таксилю 58 58 Лео Таксиль (1854—1907) — французский писатель и общественный деятель, автор книги «Священный вертеп» с острой, порой за гранью приличия, критикой папства. , известному хулителю папства, не позволят произнести о Льве Пятом ни одного плохого слова.

Каждый турист, посещающий Рим, вне зависимости от своих религиозных убеждений и даже при отсутствии таковых, как правило и прежде всего, стремится увидеть главную цитадель христианского мира — Ватикан, чтобы осязаемо ощутить величие, дух и торжественность этого места, услышать биение сердца европейской цивилизации, собственными глазами лицезреть непостижимые для прочих сокровища, созданные руками человеческими во славу Господа. И каждый, посещающий Рим, не может не обратить внимание на до сих пор производящий впечатление грозной суровой твердыни Замок Святого Ангела, он же мавзолей Адриана, он же тюрьма Теодориха, он же впоследствии Замок Кресченция, находящийся всего в нескольких сотнях метров от площади Святого Петра. Как верный сторожевой пес, караулит он папскую резиденцию и старыми очами своих бойниц внимательно наблюдает за всеми, кто идет в Ватикан. Построенный еще во втором веке императором Адрианом в качестве усыпальницы для него и его семьи, этот замок стал затем активнейшим участником всех потрясений, настигавших Рим в следующие столетия. Уникальным и от того одиноким памятником горделивого и воинственного Средневековья стоит он по сию пору, подчеркнуто выделяясь среди современных жизнерадостных улиц Рима и почтенно-благочестивых зданий древних церквей.

Очень скоро римляне оценили фортификационное значение мавзолея Адриана, живописный насыпной холм на крыше мавзолея был срыт, а само место погребения императора превратилось в крепость-форпост Рима на правом берегу Тибра. Здесь на протяжении веков как до, так и после описываемых событий многократно укрывались папы и знать города от мятежей, войн и нашествий. Обычно неумолимое время к Замку Ангела проявило определенное милосердие, и если окрестности замка, его внутренний двор и структура, а также крепостные стены вокруг него неоднократно перестраивались, то внешний облик главной башни сохранил свои основные черты до наших дней. Уже тогда она была обнесена стеной с четырьмя башенками, носившими имена четырех евангелистов, но расположение их отличалось от современного, и сама главная башня не находилась тогда в центре своего внутреннего двора, а довершала этот бастион 59 59 Бастион — крепостное укрепление пятиугольной формы. , частью самой себя выходя к правому берегу Тибра. К крепостной стене замка примыкали стены Города Льва, и здесь, в непосредственной близости от замка, располагались двое ворот, по которым осуществлялся вход в папский квартал. Первый луч всемирной славы упал на мавзолей Адриана в тот момент, когда папа Григорий Великий во время крестного противочумного хода узрел над башней Архангела Михаила, вкладывавшего меч в ножны. Таким образом папе и римлянам был подан знак о том, что город покаянием своим заслужил прощение Господне и чума закончилась. В память о том событии на верхнем этаже башни была воздвигнута часовня архистратигу Михаилу, до наших дней, к сожалению, не дожившая. Второй луч, на этот раз мирской славы, начал обогревать Замок Ангела на наших глазах, и к моменту прихода туда Теофилакта, образно говоря, оказался на его пороге.