Владимир Стрельцов - Приговоренные ко тьме

Со светскими владыками мира Сергий взял на вооружение тактику осторожности и лести. На папской коронации впервые после долгого перерыва присутствовали послы германских земель. Наследники Арнульфа Каринтийского вели себя исключительно смирно, и ни одним словом в речах своих не давали понять о своих возможных намерениях вернуть себе власть над Италией и Римом. После смерти Арнульфа его многочисленные дети повели между собой борьбу за наследство отца, и на долгое время южная заальпийская территория перестала их интересовать. В результате множества войн и стычек случилось то, что частенько происходило в истории многих государств — Давид на заре цивилизации одолел Голиафа, хилый Октавиан когда-то поверг богатыря Антония, а теперь воинственный Цвентибольд и вероломный Ратольд, бастарды Арнульфа, пали ниц перед шестилетним Людовиком 76 76 Людовик Дитя (893—911), король Лотарингии и Восточно-франкского королевства (900—911), последний из восточных Каролингов. , единственным сыном своего любвеобильного папаши, которого тот зачал в законном браке.

Сергий весьма ласково и учтиво принял германских послов и был весьма рад щедрым подаркам от малолетнего властителя Германии, которому в это время шел всего десятый год. Возвращение германцев на итальянскую политическую арену необходимо было принять со всей деликатностью, ибо энергию этого воинственного народа можно было использовать как с пользой для себя, например, для борьбы с Беренгарием Фриульским, так и в великий вред, примером чему может послужить судьба злосчастного папы Формоза.

Еще более вежливо Сергий принял надутых и напыщенных византийских послов, в числе которых был антиохийский патриарх Георгий Третий. Иерарх восточной церкви в течение всего долгого пути в Рим готовился к непростому разговору с Сергием, штудируя материалы вселенских соборов, однако его опасения и выдающиеся умственные потуги оказались напрасными. Папа сам поспешил дезавуировать высказывания своего предшественника Христофора о «филиокве» и заверил патриарха в своей приверженности Никео-Цареградскому Символу Веры, в результате чего патриарх Георгий посчитал свою миссию выполненной и охотно уступил Сергию в его требованиях по всем остальным пунктам, которые носили не столь духовный, сколько сугубо практический и меркантильный характер.

Что касается светских правителей, окружавших Рим, то здесь папа Сергий взял курс на примирение своих ближайших соседей с целью создания союза и возможного противовеса тому, кому в итоге улыбнется удача в борьбе за господство в Северной Италии. Будет ли это бургундский Людовик, будет ли это Беренгарий, будет ли это третье лицо, но, заполучив в свое распоряжение Павию, Милан и Верону, этот счастливый победитель, в конце концов почти со стопроцентной вероятностью обратит свой взор на Рим. В итоге папа Сергий поставил себе задачу прекратить распри между Адальбертом Тосканским, Альберихом Сполетским и Теофилактом Тускуланским, для чего повел с ними со всеми длительные переговоры с глазу на глаз.

Проще всего, как и ожидалось, переговоры прошли с Теофилактом. На встрече с ним Сергий без обиняков и прелюдий заявил:

— Милый граф, весь Рим ваш. Управляйте им со всей мудростью, в почет себе и во славу Римской Церкви!

Теофилакт не преминул взять на вооружение методы Сергия. Прежде всего, он не стал миндальничать со всеми теми, кто противостоял ему в Сенате. Брошенный в подвалы городской тюрьмы бывший префект и сенатор Григорий до суда не дожил, скончавшись при весьма странных обстоятельствах. Вина остальных сенаторов особых доказательств не требовала — все они подняли мятеж с оружием в руках, и все подверглись лишению звания, имущества и высылке из Рима. Их места Теофилакт по совету своей супруги раздал исключительно проверенным людям. Парадокс, но если до этого Сенат состоял преимущественно из византийских фамилий, то теперь, решениями грека Теофилакта, Сенат более чем наполовину заполнили выходцы из старых городских родов. Это добавило популярности Теофилакту в глазах горожан, которые в дни потрясений, во времена неурожаев и болезней всегда были склонны бросаться изучать качественный состав своего Сената и находить при этом анализе неоспоримые доказательства явного засилья в нем чужеземцев.

В итоге Теофилакт получил абсолютно подчиненный своей власти Сенат, на заседаниях которого он доверил право участия своей жене. Рим и Сенат молча снесли это попрание устоев римского управления, в конце концов, еще недавно женщина и вовсе осмелилась забраться на папский престол, так что вхождение красавицы-гречанки в состав городского управления, по их нервному напуганному мнению, не явилось каким-то апокалиптическим злом, а, напротив, вполне вписалось в городские законы. По крайней мере, не противоречило.

С Адальбертом переговоры Сергия проходили труднее. Вступив на престол, Сергий от вечного плетения своих дворцовых интриг волей-неволей переключился на ведение всех многочисленных дел, отвечающих его статусу, и в том числе, вынужден был озаботиться хозяйственными делами папского дома. Проведенные им ревизии дали весьма удручающий результат — частая смена пап закономерно привела к почти полному истощению папской казны, в структурах поступлений и затрат отсутствовала даже самая примитивная система, и даже страницы полиптика 77 77 Счетной книги. последних лет заполнялись крайне нерегулярно. Сергий повел себя как расчетливый и рачительный хозяин — папский двор был заметно сокращен, с ректоров 78 78 Управителей. папских земель был учинен самый требовательный спрос, после чего в папские земли были отправлены пронунции с солдатами для взыскания накопившихся долгов. Однако эти меры покамест имели незначительный успех, и о финансовом могуществе полувековой давности, имевшем место во времена правления Льва Четвертого, можно было только мечтать. Для того, чтобы финансово крепко встать на ноги, папе Сергию позарез был нужен союз с Адальбертом.

Маркиз Тосканский в результате последних событий мог считать себя проигравшим и даже несколько униженным Римом. Сергий сделал все возможное, чтобы убедить Адальберта, что последний нисколечко не потерял в результате свержения Христофора, и что все их прошлогодние конфликты произошли исключительно по вине одиозного узурпатора.

— Мессер Адальберт, я паче прежнего почитаю вас достойнейшим христианином, верным защитником престола Святого Петра, и заверяю вас, что отношусь к вам не менее, чем к обожаемому сыну, чьим достижениям я восхищаюсь. Я прекрасно помню, что не у кого иного, как у вас, нашел в свое время кров и пищу на долгое время, и, будьте уверены, свои долги я помню хорошо и долго должным быть не собираюсь, — сладко пел Сергий в уши Адальберту.