Владимир Стрельцов - Трупный синод

Бонифаций пребывал в состоянии редкостного благодушия. Остались позади все его страхи, связанные с борьбой за Святой престол, враги в большинстве своем находятся за пределами Рима, все получилось у него на загляденье гладко и спокойно. В такие минуты любишь всех людей мира, каждый человек внушает умиление одним своим существованием и, кажется, что и на Земле есть место райским кущам. А что может быть лучше, когда твоего внимания и участия просит обворожительная женщина, смутившая робкое сознание понтифика еще во время его коронации!

На седьмое небо воспарил Бонифаций, когда ему доложили о визите Теодоры. Просить, просить, непременно просить сейчас же, вот только прежде подать тазик с водой, чтобы смыть со своих пальцев остатки аппетитной дичи! И вот уже сама эта нимфа, с его любезного разрешения, садится за его стол, чтобы разделить его скромную трапезу. Впрочем, назвать стол понтифика «скромным» сегодня постеснялся бы даже сам Луций Лициний Лукулл 34 34 Луций Лициний Лукулл (117—56 гг. до н.э.) — римский военачальник, чьи пиры прославились своим изобилием. !

— Склоняюсь перед лицом наместника Святого Петра и благодарю его за позволение занять несколько минут его драгоценного времени, — ответствовала Теодора.

— Выпейте моего вина, прекраснейшая из моих подданных, — слегка задыхаясь от переедания и стараясь подавить в себе банальнейшую отрыжку, произнес папа.

Теодора улыбнулась, и папа растаял окончательно. Он начал недовольно коситься на пинкерниев 35 35 чашников, стольников , назойливо суетившихся возле него и, быть может, непозволительно дерзко навостривших уши.

— Если вы не против, любезная Теодора, пройдемте в мои покои, там я выслушаю вас. Признаться, я привык после обеда ненадолго прилечь. Моя тучность не позволяет мне больших физических нагрузок.

— Ваша тучность, прежде всего, говорит о благом расположении духа. Во всяком случае, я еще ни разу не видела порочных людей, обладающих тучным телосложением.

Действие переместилось в соседнее помещение, где располагалась бархатная папская кушетка, возле которой стояли два кресла для таких вот послеобеденных посетителей. Кушетку от кресла отделял изящный арабский столик, судя по всему подарок, пришедший из византийских земель. На столике стояли кувшин с вином и фрукты. Бонифаций взгромоздился на кушетку и предложил Теодоре занять одно из кресел.

— Целью моего визита к вам, Ваше Святейшество, на самом деле являлось всего лишь стремление засвидетельствовать расположение семьи Теофилактов владыке Рима. Мы здесь люди новые и доверие к нам должно быть подтверждено заверениями с нашей стороны в нашей полной покорности Римской церкви и отсутствии связи с еретиками.

Вот оно как! Неплохая косточка брошена папе. После того как Византия потеряла Рим, епископы Рима и Константинополя все более отчуждались друг от друга, а за сорок лет до описываемых событий разразился первый серьезный конфликт между папой Николаем и патриархом Фотием 36 36 Фотий (ок. 820—896), богослов, константинопольский патриарх в период 858—867гг. и 877—886гг., причислен к лику святых Православной церкви , ставший предтечей грядущего разделения церквей. Поэтому признание верховенства Рима даже из уст всего лишь представителя мелкотравчатой знати звучало приятной музыкой для папы. И опять же, не будем забывать, из каких обольстительных уст эта музыка извергалась!

— Расскажите о себе и своей семье, Теодора.

— Род Теофилактов никогда не относился к высшей знати Аргосской империи 37 37 Византия , хотя имеет древнюю историю, и со времен великого Юстиниана 38 38 Юстиниан Первый (483—565), византийский император (527—565) находится на хорошем счету у кесарей. В основном, это были воины, прославившие себя в битвах с сарацинами и болгарами. Родовое имение Теофилактов находилось в пригороде Константинополя, на самом берегу Босфора. Я же сама из никейского рода Диомидов. Наша свадьба состоялась десять лет назад, когда мне было всего двенадцать. Наши семьи давно вынашивали идею породниться, поэтому заключение союза между нами произошло к полному удовлетворению всех и подкреплялось нашими взаимными чувствами друг к другу.

Бонифаций кивал ей головой, блаженно улыбаясь. Мурлыкающая речь гречанки стала отличным дополнением к только что уничтоженному великолепному обеду и папу начало неумолимо тянуть ко сну.

— Но скоро удача изменила нам, и мы вынуждены были покинуть родину. Началось все с того, что мой супруг принял сторону Фотия в его конфликте со Львом. Такие конфликты очень часты в Константинополе.

— Да, да, нам всегда прискорбно это слышать.

— Да, и коварство тамошних интриг поражает воображение. Скандалы могут достигать такого масштаба и принимать столь ожесточенный характер, что порой нельзя доверяться ни жене мужу, ни сестре брату своему. Каюсь, святой отец, моя роль в этом деле была столь же очевидной, сколь и постыдной. Господь Вседержитель подарил мне привлекательную внешность…

— Более, чем привлекательную, — не к месту брякнул папа, к тому моменту почти уже смежив веки.

— И этот подарок стал мне в значительной степени испытанием.

— Не стоит так говорить, дочь моя. Бойтесь подобными речами вызвать гнев Промыслителя Вселенной.

— Я вам расскажу далее, и вы, быть может, где-то поймете и простите меня. Едва кесарь сменил свой гнев относительно нашей семьи на милость, как евнухами Марием и Фокой мне было приказано войти в расположение Льва и постараться стать при нем осведомителем.

— Что значит «приказано»?

— Эти люди знали обо мне то, что мне хотелось бы скрыть и сейчас.

Глаза Бонифация открылись. Чревоугодие оказалось не единственной слабостью понтифика.

— Но вы сию минуту перед епископом Рима и властью, данной мне Богом, заверяю вас, что ваша тайна не выйдет за пределы этих стен. Если вы искренне жаждете от меня помощи и расположения, у вас не должно быть сокрытых от меня тайн. Помните, с кем вы в данный момент разговариваете и каково происхождение моего сана. Моими устами говорит сам Святой Апостол и в моем праве просить его пред Господом о снисхождении к вам.

— Я страшно согрешила перед Господом, — Теодора намеренно тянула паузу, распаляя любопытство папы все более, тому уже не так хотелось спать.

— Каким же образом?

— Таким, каким грешат жены перед своими мужьями.

Из всех возможных грехов, совершенных Теодорой, этот более прочих лишал остатков сна.

— Так-так! И кто явился этим…, — «счастливцем» чуть было не сказал папа, но опомнился, — …эээ… искусителем?

— Мне так тяжело об этом говорить. Я живу с этим грехом уже семь лет.