Мария Воронова - Здравствуй, сестра!

Когда Элеонора впервые увидела, как с помощью серебристого скальпеля врач разрезает кожу на шее несчастного пациента, ее сильно затошнило. Но она сумела взять себя в руки и не упасть в обморок. Особенно неприятным показалось ей зрелище ушивания раны, когда врач брал кривые иглы на специальном инструменте и нитками зашивал человеческую кожу — так, как латают сапог.

— Молодец, — похвалила Титова побледневшую после операции девушку. — Теперь помоги мне вымыть и разложить инструменты. Тебе повезло, ты начинаешь работать, когда уже повсюду внедрено обезболивание. А представь, раньше наживую резали, вот это был ад!

От изобилия впечатлений Элеонора даже не обратила внимания, что Александра Ивановна говорит ей «ты».

Потихоньку она втягивалась в работу. Благодаря теоретическим занятиям на курсах Элеонора уже начинала понимать процессы, происходящие в человеческом организме, узнавала о разных болезнях и методах их лечения. На курсах преподавались только азы фундаментальных дисциплин, но девушке помогало отличное образование, полученное в Смольном институте. Титова учила ее, как правильно стерилизовать инструменты и операционное белье, как проводить операцию в «асептических условиях». Новые слова завораживали Элеонору, и она быстро их запоминала.

Она легко привыкла к сводчатым потолкам, большим помещениям и гулким коридорам — интерьеры клинического института напоминали ей Смольный. Девушке нравились большие, залитые светом операционные, где, стоя у окна, было трудно разглядеть лицо вошедшего, так оно оказывалось далеко. Воспитанная в условиях жесткой дисциплины, она строго соблюдала правила асептики и ревниво следила, чтобы их соблюдали другие.

— Я довольна тобой, — сказала Титова через две недели. — Пора тебе поработать самостоятельно на несложных операциях.

Такой случай вскоре представился.

Был конец дня, достаточно тяжелого. Петр Иванович делал резекцию желудка, Воинов ассистировал, Титова подавала инструменты. Элеонора стояла рядом, наблюдая за их действиями. За всю долгую операцию не было произнесено ни одного слова, не случилось ни одной ненужной паузы. Казалось, работает один человек, у которого вместо двух — шесть рук, настолько слаженными были движения хирурга, ассистента и сестры. Наверное, на этот раз все трое специально вносили в работу элемент театральности — кроме Элеоноры за операцией наблюдала еще группа студентов. А она, уже привыкшая к виду крови и кое-что узнавшая о хирургии, впервые смогла оценить красоту хирургической работы и поняла, что значит мастерство.

После операции Титова пригласила Элеонору в свой кабинет, чтобы освежиться и выпить по чашке кофе. К этому времени девушка уже рассталась со своими предрассудками: они с Александрой Ивановной обедали когда и чем придется, а домой Элеонора возвращалась так поздно и такая уставшая, что ужинать не хотела. Единственное, что удавалось соблюдать, так это время завтрака.

Только они наполнили свои чашки, в кабинет заглянул Воинов. Он еще не переоделся, был в легкомысленных операционных брюках и рубашке, даже халат не надел.

— Кофейку? — гостеприимно предложила Титова.

— С удовольствием.

Воинов сел. Александра Ивановна закурила, предложив ему закурить тоже.

— Нет, благодарю. Собственно, я пришел по делу. Мне неудобно беспокоить тебя, Александра, но терапевты просят поставить плевральный дренаж.

— О Боже! — застонала Титова.

Элеонора улыбнулась про себя. Ей очень нравился этот ритуал — когда врачи уговаривают сестер делать то, что те и так должны делать. В хирургии существовал свой этикет, не менее строгий, чем в высшем обществе. Разумеется, Воинов мог просто сказать: «Александра Ивановна, проассистируйте мне», — и ей бы не осталось ничего другого, как отправиться за ним. Но все сестры тут же сочли бы его за хама и грубияна, а жизнь Воинова стала бы после этого незавидной. Пользуясь привилегией незаменимого работника, Титова всегда говорила молодым врачам: «Запомните, хирург начинается с умения найти подход к операционной сестре».

— Я понимаю, что ты устала, но мне не хотелось бы оставлять это до завтра…

— Ладно, Элеонора пойдет с тобой. Она уже знает, что к чему.

— Одна? Без тебя?

— А что такого? Операция простая. Ты опытный хирург, подскажешь, если надо. Справишься, Эличка?

— Постараюсь.

— Ну вот, кофе допьем, и пойдете. Больной уже в операционной?

— Сейчас скажу, чтобы везли.

Воинов с удовольствием пил кофе, задумчиво разглядывая Элеонору. Ей стало неловко. Пожалуй, первый раз в жизни на нее так внимательно смотрел молодой мужчина. В Смольном немногие преподаватели мужского пола были слишком хорошо воспитаны, чтобы смотреть воспитанницам прямо в лицо. Да и на балах Элеонору никто не разглядывал.

— Костя, перестань смущать мою ученицу! — прикрикнула Титова. — Неприлично так смотреть на девушек, ты разве не знаешь?

Элеонора еще больше смутилась.

— Я просто задумался, — сказал Воинов.

«Ну разумеется, разве я могла произвести на него впечатление? Он не на меня смотрел, даже глупо так думать. Чувствуется, что он низкого происхождения. Вежливый человек следит за своим взглядом», — в таком духе размышляла Элеонора, направляясь в операционную.

Следуя правилам, она вошла туда раньше всех. И внезапно ее охватило радостное ощущение того, что сейчас она здесь хозяйка.

Она вежливо поздоровалась с больным и, убедившись, что тот одет по всем правилам, сказала:

— Пожалуйста, садитесь.

Потом она взяла историю болезни и аккуратно переписала данные в операционный журнал. Ей захотелось навсегда запомнить своего первого больного.

Это был пожилой уже человек, пьяница. Признакам, по которым можно отличить пьяницу, ее научила Титова. Это было важно: у таких всегда возникали проблемы с обезболиванием.

— Не бойтесь, — ободряюще улыбнулась она пациенту. — Константин Георгиевич очень хороший врач, вам не будет больно.

В это время в предоперационной зашумела вода — признак того, что пришел Воинов и моет руки.

— У вас уже все готово? — удивился он, входя в операционную с поднятыми руками. — Молодец.

Элеонора помогла ему надеть халат.

— Вы знаете, что в груди у вас скопился гной, — обратился Воинов к больному. — Его нужно удалить. Сейчас я сделаю маленький разрез и введу в него трубочку. Вы будете с ней ходить некоторое время, пока весь гной не вытечет. Тогда я уберу трубочку, и вы будете здоровы. Договорились?

— Ваши бы слова да Богу в уши, — вздохнул пациент.

— Так и будет, положитесь на мой опыт. Анализы показали, что туберкулезом вы не страдаете, а плеврит есть следствие пневмонии, перенесенной на ногах. Так часто бывает у представителей рабочего класса, которые вынуждены кормить семью.