Мария Воронова - Здравствуй, сестра!

— В наше время нельзя быть ни в чем уверенным, — сказал он. — Но я рад. Да что же мы стоим? — Алексей помог Элеоноре снять верхнюю одежду и повел ее в комнату.

На столе шумел, закипая, самовар, по тарелкам были разложены сухари и баранки, в пепельнице дымилась недокуренная папироса. Девушка уселась в приставленное к столу глубокое кресло и почувствовала себя тепло и уютно. Как жаль, что завтра Ланской уедет. У них осталось совсем мало времени…

«Нет, — остановила Элеонора собственные мысли, — впереди у нас целая жизнь. Война скоро кончится, Алексей вернется, мы поженимся, и тогда у нас будет много-много таких вот вечеров, и уже никуда не надо будет спешить…»

Этой ночью они почти не спали, а ранним утром Элеонора попрощалась с любимым. Потом она подбежала к окну, надеясь еще раз увидеть Ланского выходящим из арки и идущим в сторону Большого проспекта. Но за окном была сплошная темень, и она ничего не разглядела.

Дух Алексея словно бы еще присутствовал в квартире, и Элеоноре было жалко уходить отсюда. Она знала, что квартирная хозяйка появится только завтра, до этого времени Элеонора могла находиться здесь.

Она легла в не успевшую остыть постель и стала мечтать. Хорошо бы договориться с хозяйкой и остаться в квартире, дожидаясь возвращения Ланского… Но для этого нужны деньги. Впрочем, сегодня вечером Элеонора собиралась снова навестить Титову, обещавшую похлопотать за нее. Вот хорошо бы, чтобы работа для нее уже нашлась!..

Вечером выяснилось, что работа нашлась, причем такая, что лучшей нельзя и пожелать. В Морском госпитале требовалась старшая сестра операционного блока, и рекомендации Александры Ивановны оказалось достаточно, чтобы Элеонору взяли. Девушка очень боялась расспросов о происхождении, но их не последовало — наоборот, узнав о том, что Элеоноре негде жить, ей сразу же выдали ордер на комнату.

Комната в трехэтажном доме на Обводном канале была очень маленькой — раньше Элеонора и не знала, что на свете бывают такие. Но это ее не слишком огорчало. Ведь главным было то, что у нее теперь есть свой угол. Договориться с хозяйкой квартиры на Васильевском ей не удалось, и она уже думала, что придется на какое-то время проситься к Александре Ивановне. Теперь все удачно разрешилось. Конечно, квартира на Васильевском лучше, чем комната на Обводном, да еще с четырьмя семьями в качестве соседей, но не стоит жалеть о несбыточном… К тому же впереди ее ждала интересная работа, без которой Элеонора уже давно скучала.

Оперблок Морского госпиталя мало напоминал операционные Клинического института, в которых она работала под руководством Титовой. В оперблоке госпиталя царили холод и сумрак. Из шести операционных работала только одна, остальные были завалены всяким барахлом, которое Элеоноре в голову бы не пришло хранить в святая святых госпиталя. В трех операционных были выбиты стекла, там стоял жуткий холод, на полу не переводились лужи от попадающего внутрь снега и дождя, стены и потолок отсырели и были покрыты страшными черными пятнами. Из полагающихся пятнадцати сестер работали только восемь.

— Почему операционные в таком виде? — спросила Элеонора у главной сестры госпиталя, величественной Киры Павловны. — Разве в них попал снаряд?

— Тяжелые времена никого не щадят, — процедила та. — Вы большая оптимистка, если думаете, что вам удастся произвести значительные изменения к лучшему.

— Но ведь стекла-то можно вставить?

Кира Павловна невозмутимо закурила и окинула Элеонору скептическим взором.

— Я ценю ваше рвение, но, увы, пока обстоятельства сильнее нас. Тех средств, которые выделяются госпиталю, едва хватает на расходные материалы. В этих условиях развернуть все операционные невозможно, да у нас и сестер нет. Подождите, вот жизнь немного наладится, появится больше средств…

— Если еще подождать, деньги уже придется тратить не только на стекла, но и на капитальный ремонт операционных. В них уже штукатурка осыпается…

— Я подумаю над тем, что вы предлагаете, — заключила Кира Павловна. — А вы идите работать.

Элеонора была уже сама не рада, что ее взяли старшей сестрой. Можно было, конечно, оставить решение всех проблем до лучших времен, как предлагала Кира Павловна. Разбиты окна? Значит, нужно написать рапорт на имя начальника госпиталя, а дальше пусть он решает. Выдают мало бинтов? Что ж, придется сократить операционный график, и пусть врачи выкручиваются, как хотят. Ее дело — учитывать те крохи расходных материалов, которые все-таки выдаются, следить, чтобы соблюдался график операций, не пропадали инструменты и чтобы сестры работали добросовестно. Остальное — не ее печаль.

«Нет, так не годится! — думала она, расхаживая по своей комнате, четыре шага в длину, четыре в ширину. — Константин Георгиевич тоже мог так рассуждать на фронте, и никто не осудил бы его. Но он выбрал другой путь, гораздо более трудный, и сколько жизней нам удалось спасти благодаря ему! На фронте я сумела создать хирургам условия для больших операций, значит, и здесь сумею».

На следующее утро Элеонора познакомилась с сестрами. Шесть девочек были моложе ее, они попали на службу сразу после курсов Красного Креста. Кроме них, в оперблоке работали Эльвира Николаевна, сорокалетняя старая дева, и Наташа, разбитная девица лет двадцати пяти. Поскольку Элеонора не была писаной красавицей, одежда и прическа ее оставляли желать лучшего и мужа у нее не было, сестры встретили свою новую начальницу дружелюбно.

До обеда она выясняла, что имеется в ее хозяйстве. Запас инструментов оказался достаточным, операционные лампы требовали лишь небольшого ремонта. Следовало выкинуть хлам, все вымыть, кое-что подкрасить, и недели через три можно будет запускать в работу еще две операционные. Та, которая работает сейчас, останется круглосуточно открытой для экстренных операций, во вновь открытых пойдут плановые.

Остальные залы можно было бы приготовить к лету, но это потребует серьезных расходов.

Правда, расходные материалы отпускались только на одну операционную, чем же она обеспечит еще две?

Но кто больше всего заинтересован в том, чтобы оперблок работал на полную мощность? Начальники хирургических отделений. Элеонора решила, что ей необходимо с ними познакомиться.

Александр Николаевич Знаменский, начальник первого хирургического отделения, оказался полным мужчиной средних лет. Он снисходительно смотрел на Элеонору и вполуха слушал ее речи о расширении оперблока. Ему, наверное, было смешно, что такая пигалица собирается наводить тут порядок.

— Дитя мое, сейчас очень тяжелые времена. Это касается всей нашей жизни, и хирургии тоже.