Стефан Цвейг - Вальтер Ратенау

В наши раздраженные дни воды Времени текут слишком стремительно, чтобы сохранить пластичность отражениям людей. Сегодняшний мир уже ничего не знает о мире вчерашнем, и люди, призванные мимолетной волей Времени к мимолетной власти, скользят, словно тени, мимо. Кому известен нынче немецкий канцлер прошлого десятилетия, кто назовет имя военного министра, кто вспомнит их духовный облик или хотя бы, как они выглядели? А ведь они — как это подозрительно похоже на Эмиля Оливье [1] Эмиль Оливье (1825–1913) — французский политический деятель, умеренный республиканец, в конце 60-х годов примкнувший к бонапартистам. В январе-августе 1870 года возглавлял правительство. После заключения перемирия вышел в отставку и бежал в Италию, вернулся в 1873 году, от политической деятельности отошел. Автор 18-томной работы «Либеральная империя» (1894–1915). Об этой работе (до т.12) академик Е. В. Тарле писал: «Одной из самых любопытных фигур нынешних аристократических и клерикальных салонов Франции является живой, вечно беспокойный, вечно ораторствующий об упадке отечества старик, для которого давно уже главной заботой жизни стало постоянное устное и литературное самовосхваление и оправдание своего прошлого» («Неудавшийся компромисс. Эмиль Оливье о себе самом», 1908). В статье приводится характеристика работы Оливье, данная одним критиком: «Эмиль Оливье лжет, будто он еще и теперь первый министр». , злосчастного министра 1870 года, — деловито хлопотали, писали книгу за книгой свои мемуары, воспоминаниями соревнуясь друг с другом. Но нет ничего в этих воспоминаниях, кроме эфемерной расплывчатости, нет красочности, нет жизни, ничего, кроме протокольных «был — существовал». Никто из всех профессиональных дипломатов Германии, даже трагически слабовольный Бетман-Гольвег [2] Теобальд Фридрих Альфред Бетман-Гольвег (1856–1921) — германский государственный деятель, в 1905–1917 годах — министр внутренних дел Пруссии, в 1907–1909 — имперский статс-секретарь по внутренним делам и заместитель рейхсканцлера, в 1909–1917 — рейхсканцлер Германии и министр-президент Пруссии. Во время войны выступал с противоречивыми заявлениями, то солидаризуясь с крайними реакционерами, то принимая участие в мирных маневрах германских правящих кругов. , не оставил миру духовного портрета своей личности. И только один, пришедший в мир дипломатов извне и действовавший в нем всего несколько недель, так заполнил силой своей сущности напряженное пространство, что теперь он как личность, как явление все более и более зримо возвышается над горизонтом мировой истории.

Из, казалось бы, приватной жизни на ответственную должность он был выдвинут внезапно, но в Германии давно чувствовалась его деятельность, давно известен был этот удивительный, замечательный ум. Правда, деятельность его никогда не была связана с какой-то одной, конкретной областью, интересы его были разносторонни. В Берлине долго, пожалуй, даже непозволительно долго его считали лишь сыном, наследником своего отца, Эмиля Ратенау [3] Эмиль Ратенау (1838–1915) — германский крупный промышленник и финансист. В 1881 году приобрел патенты Т. Эдисона и для их реализации учредил Всеобщую компанию электричества. В 1903 году совместно с Симменсом создал радиотелеграфную компанию «Телефункен». , магната электротехнической промышленности. Промышленники давно знали Вальтера Ратенау как члена наблюдательных советов едва ли не сотни предприятий, банкиры — как директора торговой фирмы, социологи — как автора смелых и оригинальных книг, придворные — как доверенное лицо кайзера, колонии — как эксперта, сопровождавшего Дернбурга [4] Бернхардт Дернбург (1865–1937) — германский политический деятель, в 1907–1910 годах — статс-секретарь по делам колоний. , военные — как руководителя Управления по снабжению сырьем, патентное бюро — как автора нескольких заявок из области химической промышленности, писатели — как собрата по перу; директор театра после смерти Ратенау нашел его драму, лежавшую запыленной в шкафу своего кабинета.

Ратенау был высок и строен, появлялся он всегда там, где возникало движение духовных сил, — на премьерах Рейнхардта [5] Макс Рейнхардт (1873–1943) — немецкий режиссер, актер, театральный деятель, в 1905–1933 годах (с перерывами) руководил Берлинским театром. , которому он помог основать театр, в кружке Герхардта Гауптмана [6] Герхардт Гауптман (1862–1946) — немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе за 1912 год. , его можно было видеть в мире финансистов. С заседания какого-нибудь наблюдательного совета он ехал на открытие Сецессиона [7] Сецессион — вероятно, Ратенау либо посетил выставку, либо присутствовал на учреждении какого-нибудь объединения немецких художников, последователей стиля модерн, близкого ему. , с концерта, где исполнялись «Страсти по Матфею», — на политическую дискуссию, не находя в этих мероприятиях ничего антагонистического. В его энциклопедической натуре все области деятельности были связаны воедино, все они были единой действенной сплоченностью.

Если смотреть со стороны, в такой разносторонности можно, пожалуй, легко заподозрить универсальный дилетантизм. Однако природе Ратенау, его знаниям поверхностность была абсолютно чужда. Я никогда не встречал человека, образованного более основательно, чем Вальтер Ратенау: он говорил на трех европейских языках, французском, английском, итальянском, так же легко и свободно, как на немецком; мог без какой-либо подготовки в считанные секунды с большой точностью перечислить национальные богатства, например, Испании; распознать мелодию из музыки Бетховена. Он все прочитал, всюду побывал, и эту неслыханную полноту знаний, это поразительное многообразие сфер деятельности можно лишь объяснить, если принять во внимание необычайную, уникальную емкость его мозга. Дух Вальтера Ратенау был единым сгустком бодрствования и собранности: для этого удивительно точно работающего мозга не было ничего неопределенного, ничего расплывчатого, его деятельный дух никогда не знал сумеречных состояний, вызванных мечтаниями или усталостью. Всегда он был заряжен, всегда — в напряжении, острым лучом молниеносно обшаривал горизонт проблемы, и там, где кому-нибудь другому требовалось бы пройти множество промежуточных ступенек мышления, прежде чем достичь конечного результата, он получал решение мгновенно.

Функционально мышление его было настолько совершенно, что ему, собственно, не требовались ни предварительные обдумывания, ни обдумывания последующие, для докладов, для писем он не знал никаких тезисов, планов, черновых набросков.