Кирилл Богданович - Люди Красного Яра [Сказы про сибирского казака Афоньку]

Получили Федька с Афонькой задатку малую толику на прокорм да на одежонку, поставили кресты в столбце у дьяка, погуляли в кружале [16] Кружало — кабак. царевом три дни.

Сидели Федька с Афонькой за столом дощаным, не строганым, на лавке деревянной. Что с денег тех, какие получили они? Их, денег тех, хоть еще столь, да еще пол столь, да еще четверть столь — все едино не хватит, чтоб весь доспех казацкий справить. Чего уж там!

Пили Федька с Афонькой вино с тобольской винокурни, пили — не закусывали. Слушали, как поет слепец-странник побывальщину про атамана Ермака Тимофеевича, как он поганого царя Кучума побивал, и думали свои думы.

А в кружале — черт те чо. Кто пьет, кто уже песни орет, а кто соседу и во власы доспел вцепиться али в бороду, кто девку-блудницу тискает — шум, крик, визг, брань непотребная — срамотища!

Кружилась Федькина голова хмельная, плыло и качалось все кругом. И уж чудилось ему, что идет он с ватагою по Енисею-реке. Стал Федька, сидючи на лавке, грести, песню петь. Вскочил — лавку опрокинул, стол посунул — посыпались на пол кружки да кувшины.

Тут ухватил Афонька хмельного товарища поперек тулова и уволок от греха подальше, потому как целовальник [17] Целовальник — должностное лицо, давшее присягу (целование креста). Здесь — кабатчик. Кабатчики «целовали крест» в том, что будут соблюдать интересы казны при продаже вина. грозиться стал: ярыжек-де [18] Ярыжка — низший полицейский служитель в старой Руси. сейчас кликну.

Вот с той кабацкой гульбы и обзнакомились Федька с Афонькой.

Деньгам новоприбранные казаки, конечно, рады были, хоть и скупо дали им денег. Да ино правду сказать, не только корысти ради-для поверстались они на острожное ставление. Не корыстники токмо были. Лестно было им первыми идти в места дальние, украйные, в места незнаемые, первыми сыскать и привесть под высокую руку государеву новые землицы, новых людей ясачных.

Молодцы Афонька с Федькой были добрые. Молодые оба — годов по двадцати с небольшим, ладные и крепкие. Горячие — страха ни пред чем не ведали. И с лица видные оба. Только у Афоньки волос светлый, а у Федьки темный. У Афоньки глаз светлый же, серый, и бровь прямая, а у Федьки глаз темный, карий, а бровь дугой поднялась. А рост у обоих один. Только Афонька в плечах шире и станом потяжелее против Федьки.

Умели Федька с Афонькой, как иные прочие многие, на саблях и копьях биться, стрелять изрядно из пищали, из лука ли. К топору и заступу тож привычны были. Сноровку имели и зверя лесного бить и коч [19] Коч — речное и морское весельное и парусное судно. вести. И землю знали как обихаживать: пашни пахать, сеять, а потом жать и молотить.

И сабля, и соха казакам ведомы были…

Три атамана да шесть пятидесятников, да двадцать четыре десятника, да два ста семьдесят рядовых казаков — а всего три ста человек прибрал Ондрей Дубенской на острожное ставление в Тюлькину землицу на Каче-реке, куда еще ране торговые люди Мамрук Косицын да Наум Пахомов хаживали.

Надобно было еще человек со сто казаков набрать — так не было боле охочих людей. А свободных от службы государевой в городах и острогах тож не было.

Дав казакам новоприбранным погулять малое время, повел их воевода в июне месяце из Тобольска-города на Енисей-реку по Иртышу и Оби.

Шли казаки наспех, день и ночь беспеременно, чтоб замороз в пути не застиг. На шестнадцати дощаниках и пяти лодках шли люди Ондрея Дубенского. Много клади везли они: запасы хлебные — рожь да крупы. Снасть разную на судовое и острожное дело — скобы, гвозди, холст на парусы, якори, бечеву, топоры, тесла, напари, скобели. Оружие везли — пищали да пушки, сабли и копья. Припас для огненного боя — свинец да зелье. На поминки и на угощение тамошних землиц людей, где зачнут острог ставить, и запасы хлебные и товар красный — сукна цветные и каменье одекуй [20] Одекуй — сорт бисера или мелких бус. , да еще олово в блюдах и медь в котлах — много всего.

Федька шел на одном дощанике с Афонькой и атаманом Иваном Кольцовым, в сотню которого поверстан был. Сидел Федька в гребях с Афонькой. Пока на Красный Яр шли — крепко сдружились оба казака. Сдружились через тяготы и беды разные, помогаючи друг дружке.

А бедовали они много. Ой как бедовали!

Как до Кети-реки шли — все ничего было. Легко шли. А вот с Кети началось. Воды в Кети на местах было в пол-аршина, где аршин. А дощаники строили в меру добро, великие и грузом глубокие, и под самые малые воды надо было аршин с четвертью. Вот и пришлось легчить дощаники — сгружать грузы и толкать дощаники порожние по воде. И бродили Федька с Афонькой по многим мелям, идучи по реке Кети, по все дни беспрестанно. От водного брожения и озноба перепухли многие казаки и перехворали.

До острога Маковского [21] Маковский острог был основан в 1618 г. на волоке между рр. Кетью и Енисеем, неподалеку от Енисейского острога, основанного в 1619 г. на месте нынешнего города Енисейска. дошли уже к осени и здесь выгрузились и построили избы для зимовья. А дальше путь шел на Енисейск и был он еще тяжче. И хоть не чаяли казаки легкой зимы в избяном тепле, а все же тягости, которые им в удел достались, велики были. Ушел с невеликим отрядом в Енисейск, еще до санного пути, Ондрей Дубенской, велев по первому снегу нартами все клади в Енисейск волочь. И начали казаки переволакивать грузы в Енисейский острог. Тащили на себе груженую нарту неделю, а обратно с порожними нартами приходили на четвертый день. И опять без продышки в лямки впрягались.

А лошади, которых купили для возки запасов у местных иноземных людей, пали все с голоду да с перегону. Да и сами казаки были в бесхарчице, потому как годовые полные оклады хлебные приели. Покупали у местных гнилую просоленную рыбешку по гривеньке, фунтовую. И наготу великую терпели; продали с себя платьишко и обувишко последнее для ради того, чтобы наймовать енисейских мужиков пашенных, запасы возить в Енисейский отрог. Двадцать четыре рубля своих денег заплатили казаки енисейским пашенным мужикам за возку кладей. А и как иначе-то было бы, коли сами от хворости полегли и из сил повыбивались. А иные от тягостей и хворей померли даже.

А только свои запасы повыволокли, внове пошли в Маковский за казенной кладью.

Так всю зиму, как челноки, сновали от Маковского к Енисейскому острогам. А в Енисейске по весне, на Николин день, срубили двенадцать дощаников и три струга ертаульных [22] Ертаульные струги — суда, несущие разведочную и караульную службу. , да еще один дощаник купили, своими же деньгами сложились, десять рублей за него дали — грузы многие класть некуда было.

И после Николина дня, как прошел лед с Енисея, тронулся караван вверх по реке.