Илья Дроканов - Броня Балтики [litres]

Наш разведчик-нелегал должен приложить усилия по возвращению в состав военно-морских сил Германии. В связи с тем, что он имеет ранение обеих ног и контузию, а также долгое время находился в плену, его направление на корабельную службу исключено. Предположительно, местом его дальнейшей службы первоначально станет одна из тыловых частей флота, возможно, база материально-технического снабжения флота на Ост-зее. В последующем ему предстоит внедриться в одну из флотских штабных организаций.

Документирование: «Ферзь» будет использовать подлинный офицерский военный билет Юргенса фон Цише.

Организация связи с разведчиком-нелегалом

Для связи с разведывательным отделением Балтийского флота «Ферзь» получит несколько конспиративных адресов в Германии и Восточной Пруссии. Способам работы с тайнописью и шифрами он пройдет обучение.

Для связи разведывательного отделения с разведчиком будут использоваться тайники («Столб» в Либаве, «Парк» в Пиллау, «Яма» и «Трамвай» в Киле), расположение и порядок обработки которых ему будут сообщены. При возникновении необходимости по инициативе руководителя с «Ферзем» предусматривается проведение личных встреч.

По мере более глубокого внедрения агента в районе разведки условия связи будут совершенствоваться, исходя из складывающейся обстановки.

Начальник разведывательного отделения

Балтийского флота

полковник Генерального Штаба Стрельцов.

Прочитав документ, контр-адмирал удовлетворенно кивнул и сказал:

– Что же, вы подготовили исчерпывающий документ. Непременно завтра доложу командующему флотом о планирующейся операции. В конечном счете ее проведение зависит от решения Василия Александровича, и я полагаю, что оно будет положительным.

В следующий полдень в кабинете начальника разведывательного отделения раздался телефонный звонок. В аппарате зазвучал энергичный голос Непенина:

– Илья Иванович, комфлот утвердил проведение операции «Ахиллес» без замечаний и добавлений. Действуйте в соответствии с представленным документом. Это первое. Второе: я получил интересные сведения, которые можно реализовать с использованием наших бывших агентов: той самой пары «Дружной», которая вела двойную игру. Завтра жду вас у себя.

Аппарат замолчал, и Стрельцов машинально покрутил ручку, давая отбой связи. «Интересно, что же задумал Адриан Иванович?» – размышлял он с карандашом в руке. На листе бумаги, приготовленном для записи указаний начальника, постепенно появлялись силуэты кораблей, профили мужчин и женщин, аэропланы и даже изображение сабли с темляком. Минут через десять смятый лист полетел в урну.

Выйдя на улицу, полковник с удовольствием вдохнул теплый майский воздух. Вдруг на память пришло, что сегодня исполнился ровно год со дня кончины Николая Оттовича Эссена. Мысль отдалась болью в груди. Ноги сами повели Стрельцова по улице Русской, или Вене по-эстляндски, к красивому зданию под тремя куполами – церкви Святителя Николая Чудотворца.

Илья Иванович в глубине души корил себя за то, что редко посещал храм в последние годы. Прежде бывало по-другому: кадетом, юнкером, полковым офицером он всегда стоял в строю на общих молебнах, это являлось частью жизни. И в Академии Генерального Штаба вместе с другими слушателями во внутренней церкви он осенял себя крестом и вслух произносил слова молитв. Традиция прервалась с началом службы в Китае: в Циндао не было православного прихода. Немцы для себя построили в центральной части города кирху из красного кирпича с островерхими башенками, а русских в городе было слишком мало, чтобы поставить свою церковь. Циндао ведь не Харбин, где почти «сорок сороков», как в Москве Белокаменной. По возращении в Петербург Стрельцов из-за частых заграничных командировок выбирался в церковь, что называется, раз в год по обещанию. На праведные вопросы родни и знакомых смущенно пожимал плечами и отвечал: «Как у нас в России: пока гром не грянет, мужик не перекрестится!» После начала войны полковник несколько раз присутствовал на полковых молебнах на фронте и даже в походе на крейсере – на молитве экипажа по случаю победы над супостатом. И все-таки, по сути своей, то были строевые мероприятия, а не призыв души каждого молящегося.

Сегодня же пришла нужда. В церкви Николая Чудотворца, покровителя моряков и путников, Илья Иванович не только отдал долг памяти выдающемуся русскому флотоводцу, но и вспомнил то, что камнем лежало на сердце. Он молился и ставил свечи за упокой души жертв тайной войны, активным участником которой был сам. Сперва помянул тех героев, кто ушел на задание и не вернулся. Храбрая агентесса «Браун» заняла место в их строю. Хотя и протестантского она вероисповедания, а голову сложила за победу православного воинства. Здравия пожелал тем, кто продолжал вести незримую битву с противником. Потом разведчик великодушно вспомнил павших врагов: они ушли из жизни на чужбине, под вымышленными именами, в безвестности и без поминовения. Пусть и их души обретут покой…

Со светлыми мыслями Стрельцов вышел на улицу. Вспомнил: когда заходил в церковь, накрапывал мелкий балтийский дождичек. Теперь над головой светило яркое солнце. И сознание наконец освободилось от мрачных мыслей. Легче будет готовиться к новому заданию, о котором ему сказал Адриан Иванович.

Теплая весна, растопившая ледяные поля на подступах к русским военно-морским базам в Балтийском море, не растопила лед апатии в сознании командующего флотом Канина и его штаба. Идея Василия Александровича, изложенная им при постановке задач флоту на 1916 год, а именно «атаковать противника по частям», жила только на бумаге. В действительности немцы, сосредоточившие основную мощь флота в Северном море против англичан, в Балтийском море действовали малыми силами, с величайшей осторожностью, чтобы не подставлять их под удар русских. А наше командование не было склонно идти на риск и искать случай, чтобы встретиться с германскими кораблями. Случаи такие были возможны только в Южной Балтике, но русским крейсерам и линкорам из Ревеля и Гельсингфорса сложно было сделать дальний бросок без инициативы командования.

Германские адмиралы ограничивались усилением налетов морской авиации на русские береговые позиции, высылкой подводных лодок в район Финского залива и редкими крейсерскими походами в Центральную Балтику.

Главные силы русского флота по-прежнему пребывали в состоянии бездействия, не имея боевого применения. В адрес Канина все чаще летели укоры в небоеспособности.

Только контр-адмирал Непенин в разгар «скучной» военной весны 1916 года, опираясь на активность разведки, стремился внести дух решительности в деятельность Балтийского флота. В начале мая он получил от союзников-англичан сообщение о том, что из Швеции в Германию пароходами в ближайшее время планируется вывезти большое количество железной руды.