Илья Дроканов - Броня Балтики [litres]

«Новик», «Победитель» и «Гром» красиво шли строем кильватера. Большая скорость вынуждала корабли зарываться носом и вспарывать встречную волну, отчего казалось, что они переваливаются с одного пенного вала на другой. Но фактически эсминцы держались очень ровно, и палубы их не очень-то кренились. На открытых мостиках собрались офицеры. Командир отряда, контр-адмирал Колчак, находился на головном корабле и в бинокль наблюдал за горизонтом. Сигнальщик доложил, что видит дымы в юго-западной части бухты. Немного позже стало возможным различить ходовые огни следовавшего на юг каравана. Наблюдатели насчитали четырнадцать единиц, среди которых различались большие транспортные суда, сторожевые корабли охранения и замыкавший строй вспомогательный крейсер. Тяжело груженные шведской рудой транспорты глубоко, по самую ватерлинию, сидели в воде, отчего издали напоминали резиновые калоши, плавающие в луже. Матросы с наших кораблей их так и прозвали – «калоши».

Колчак приказал сыграть на эсминцах боевую тревогу. Артиллерийские расчеты замерли у своих орудий в ожидании боя. На часах было четверть двенадцатого ночи. Преимущество в скорости позволило русскому отряду через пятнадцать минут настигнуть суда каравана. Комендоры на «Новике» получили приказ открыть предупредительный огонь по курсу судна, замыкавшего караван. Хлопнул первый выстрел, за ним второй, снаряды подняли фонтаны брызг метрах в десяти от форштевня замыкающего судна. Терпение у охраны каравана иссякло. Германские эскортные корабли открыли по русским ответный огонь и повернули на курс сближения с ними. В это же время с кораблей охраны вверх полетели разноцветные сигнальные ракеты, что явилось сигналом для тихоходных рудовозов начать движение к шведским территориальным водам, куда русские военные корабли никогда не заходили.

Три наших эсминца открыли беглую стрельбу по судам каравана и кораблям конвоя. Многие снаряды достигали цели, в темноте хорошо было видно, что в направлении движения каравана там и тут вспыхивали пожары на палубах. «Новик» выпустил по ближайшему транспорту, уходившему к шведскому берегу, две торпеды, но они не попали в цель или просто не взорвались. Минут через десять канонаду пришлось прекратить, потому что рудовозы подошли к шведским территориальным водам. Зарево на горящих кораблях приближалось к спасительному берегу.

Колчак приказал исполнить поворот «все вдруг», и эсминцы пошли на северо-запад, сближаясь со сторожевиками конвоя. Первые полчаса боя прошли, а результата отряд не добился. Без четверти двенадцать эсминцы начали прицельную стрельбу по вражеским сторожевикам. Со второго залпа комендоры добились накрытия: один из кораблей конвоя запылал и начал описывать циркуляцию. На другом разрывом снесло мачту и командирский мостик. Силы оказались неравными, и корабли конвоя решили выходить из боя, поэтому повернули к шведскому берегу и выставили дымовую завесу. Преследовать их эсминцы не стали и повернули к отставшему кораблю.

К полночи в районе боя эсминцам Колчака противостоял только командир конвоя на вспомогательном крейсере «Герман». В прошлом это был быстроходный коммерческий пароход водоизмещением четыре тысячи тонн, на котором установили 105-миллиметровые орудия и заменили гражданских моряков на военных. Позже выяснилось, что главной задачей «Германа» являлась охота за подводными лодками противника. Он служил судном-ловушкой: подводная лодка принимала его за грузовое судно, всплывала и подходила поближе, чтобы арестовать и отконвоировать приз в свой порт. Но комендоры германца снимали маскировку с орудий и расстреливали подводников в упор. Если лодка успевала увернуться от вражеских снарядов и экстренно погружалась, то крейсер развивал ход и таранил форштевнем ее корпус. Английские и русские подводники получили немало неприятностей от «Германа» и имели большой зуб на злодея. В последний день мая 16-го года хитроумный «Герман» сам попался в капкан.

Несомненно, он попытался бы скрыться в дымовой завесе и найти спасение у шведского берега. Но недаром существует поговорка «Бог шельму метит»: одним из первых выстрелов с «Новика» этому «убийце подводных лодок» разворотило винто-рулевой комплекс, что лишило хода германский крейсер-оборотень.

В пылу боя эсминцы на полном ходу приближались к «Герману», продолжая поливать его градом снарядов. В недавнем прошлом красавец пароход представлял собой жалкое зрелище: надстройка его в нескольких местах горела. С огнем никто не боролся, по всей вероятности, большинство членов экипажа корабля погибло при обстреле. Языки пламени, словно факелы, освещали в ночной темени изувеченный корпус. Из перебитых труб шел пар. Возле молчавших орудий за барбетами лежали тела убитых комендоров. Кормовая часть корабля была полностью разрушена, пробоины от русских снарядов виднелись и в других частях корпуса. Но вспомогательный крейсер не спустил флаг перед победителями и покачивался на воде, не собираясь тонуть. Вокруг на спасательных кругах и обломках шлюпок плавали люди.

Колчак, в подробностях рассмотревший в бинокль результаты стрельбы своих кораблей, распорядился прекратить огонь и спасти из воды погибающих моряков. Продолжать тратить снаряды представлялось бесполезным делом. Эсминцы самым малым ходом подошли к израненному противнику и расположились на расстоянии пистолетного выстрела от него. Минеры на «Новике» подготовили к залпу два торпедных аппарата. Навести их на цель проблемы не составило: неподвижный корабль располагался прямо по курсу. Командир «Новика», капитан 2-го ранга Михаил Андреевич Беренс, отдал команду, и две торпеды прочертили белопенные следы до борта «Германа». На всех кораблях ждали гром взрыва, но так и не дождались. Торпеды, предназначенные для того, чтобы добить еле живой крейсер, не сработали. Взрывов не было. Либо они ушли на глубину, либо не сработали взрыватели.

На «Новике» осталось в запасе всего четыре торпеды, поэтому уничтожить противника взялся командир эсминца «Гром», капитан 2-го ранга Дмитрий Дмитриевич Тыртов. На втором эсминце изготовились к залпу двумя аппаратами, и торпеды так же прочертили следы к борту «Германа». Но звука взрывов опять не последовало, ночную тишину ничто не пугало. Ее нарушил лишь голос контр-адмирала Колчака, усиленный мощными динамиками. Александр Васильевич язвительно поздравил командиров с блестящей залповой стрельбой торпедными аппаратами. Такой возможности, будто в тире, кораблям флота прежде не предоставлялось.

– Но, господа, учтите, до цели – расстояние, едва превышающее один кабельтов, – продолжил Колчак. – Эта дальность настолько мала, что, по моему разумению минера, предохранители торпед попросту не успевают взводить взрыватели. Дмитрий Дмитриевич, отведите корабль на дальность не менее трех кабельтовых и дайте залп одной торпедой, а то мы на эту мишень весь боезапас истратим.