Армен Гаспарян - Русская контрреволюция [Белые от Ростова до Парижа] [litres]

Но уже в мае-июне 1917 года в условиях продолжавшегося разложения армии и флота А. В. Колчаку пришлось прилагать значительные усилия для поддержания дисциплины и предотвращения волнений на вверенных ему кораблях. При этом он нашел в себе мужество сделать ряд уступок комитетам, что дало возможность сохранять хотя бы внешний порядок и не допустить трагедии в том масштабе, который можно было наблюдать на Балтике.

Тем не менее запущенный маховик уже нельзя было остановить. 5 июня Севастопольский совет постановил разоружить неблагонадежных офицеров, в том числе и Колчака. Именно тогда Александр Васильевич совершил легендарный поступок: находясь на корабле «Георгий Победоносец», он не отдал революционным матросам свою Георгиевскую саблю, полученную за Порт-Артур, а выбросил ее за борт со словами: «Постановление матросского совета позорит офицеров флота и меня, поэтому оно невыполнимо».

Он сдал командование флотом и 15 апреля приехал в Петроград для отчета Временному правительству о ситуации на Черноморском флоте. Военный министр А. И. Гучков предложил А. В. Колчаку возглавить Балтийский флот, рассчитывая использовать адмирала для организации военного переворота и рассматривая его кандидатуру на пост диктатора. Однако по тем или иным причинам назначение на Балтику не состоялось.

Очень скоро принципиальный и волевой Колчак, обладавший к тому же немалым авторитетом в военных кругах, стал неудобной фигурой для правительства и потому был отправлен к союзникам – на должность военно-морского консультанта при американском флоте. За эту, можно сказать, вынужденную ссылку его не раз обвиняли в трусости: мол, как мог прославленный адмирал сбежать из страны, погружающейся в хаос и смуту. А некоторые публицисты считают, что это назначение Колчака является не чем иным, как подтверждением факта его работы на «заокеанских хозяев», и отъезд был вызван необходимостью получения от них неких инструкций. В реальности же официальной целью этой миссии был обмен опытом с американцами в области минного дела. Была и неофициальная цель – консультации в рамках подготовки к Дарданелльской операции, в которой предполагалось участие русского флота.

Александр Васильевич узнал об Октябрьском перевороте, находясь в Японии. Восприняв как предательство подписание Брестского мира, он попытался поступить на службу в английскую армию, получил назначение на Месопотамский фронт и все же вскоре вернулся в Россию.

13 октября 1918 года А. В. Колчак прибыл в Омск, где эсерами была создана антибольшевистская Директория. И в начале ноября он был назначен военным и морским министром Временного всероссийского правительства. Вскоре в Директории, лишенной политического единства, имевшей слабые позиции и не обладавшей авторитетом у армии, произошел переворот. В результате Верховным правителем России стал Александр Васильевич Колчак.

С этими событиями связан очень распространенный миф, который жив и по сей день. Якобы адмирал, установивший весьма жесткие порядки, перестрелявший, перевешавший и выпоровший едва ли не все население Сибири, являлся ставленником англичан. И именно они в лице английской военной миссии во главе с генералом А. Ноксом причастны к перевороту в Омске, который сверг демократическую Директорию, претендовавшую на роль всероссийского правительства, и заменили ее военной диктатурой Колчака.

Как замечает историк В. Г. Хандорин, в свое время эта ложь даже попала в Большую советскую энциклопедию. Хотя во время событий в Омске упомянутый Нокс вообще находился во Владивостоке. Более того, из рассекреченных архивов британского МИДа, документы которых нашли отражение в работах западных историков Питера Флеминга, Натана Перейры и Ричарда Пайпса, становится ясно, что омский переворот стал для англичан полной неожиданностью. Их вполне устраивала эсеровская Директория, ставившая демократические цели и делавшая соответствующие заявления.

А источник у этого мифа один – мемуары представителя Франции генерала Пьера Жанена, который вскоре, уже в период катастрофы в начале 1920 года, в нарушение слова офицера, гарантировавшего безопасность адмиралу Колчаку, разрешил его выдачу большевикам в Иркутске. Жанен обвинил англичан, в частности своего коллегу генерала Нокса, в том, что это именно они способствовали приходу к власти Колчака и ответственны за все злодеяния его режима, параллельно очерняя адмирала, дабы оправдать свой поступок. Неслучайно за него француз получил прозвище «генерал без чести».

Что касается времени правления А. В. Колчака, то отдельные историки и публицисты олицетворяют адмирала с садистским и даже фашистским режимом, который брал в заложники, творил зверства и массово казнил гражданское население Сибири. Хотя за подписью Верховного правителя не было издано ни одного приказа, который бы санкционировал именно систему террора.

Да, адмирал отнюдь не был демократом. Более того, известен его приказ, согласно которому взятые в плен добровольцы Красной армии и члены коммунистической партии подлежали расстрелу на месте. В. Г. Хандорин считает, что эти жестокие чрезвычайные меры, принятые в условиях военного времени, были ответом на красный террор, начатый после покушения Ф. Ка-план на В. И. Ленина в конце августа 1918 года и имевший массовые масштабы. Наркомом внутренних дел РСФСР Г. И. Петровским был подписан приказ, который санкционировал взятие заложников из среды буржуазных классов, и его действие распространялось в том числе на дворянские и офицерские семьи.

Отдельного обсуждения заслуживает деятельность так называемых карательных отрядов, созданных при Верховном правителе. В обывательском представлении именно они залили кровью всю Сибирь, варварски мучая мирных граждан. Но насколько это соответствует реальной истории?

К карательным органам адмирала Колчака в широком смысле относят и отряды милиции особого назначения, и подразделения контрразведки (военной и госохраны), и отряды казачьих атаманов, например, Семенова, Анненкова, Красильникова и других, которые зачастую действовали вообще практически автономно. В последнем случае речь идет о неконтролируемых процессах на местах и проявлениях анархии, что во время Гражданской войны было в той же степени характерно и для тыла большевиков. Причем, как замечает В. Г. Хандорин, белый террор отличался от красного как раз тем, что он не был таким системным, организованным и масштабным.

Говоря о спецслужбах А. В. Колчака, следует учитывать, что в компетенцию этих органов входил широкий круг вопросов, в том числе отслеживание настроений в целом в армии и в обществе. Контрразведка занималась не только борьбой с большевистским подпольем, партизанским движением и эсерами, но и действиями иностранных спецслужб, в частности союзников белой России по Антанте, представители которых присутствовали в Сибири. Государственная охрана представляла собой аналог политической полиции и входила в состав департамента милиции Министерства внутренних дел. В отличие от А. И. Деникина, А. В. Колчак не стеснялся привлекать профессионалов из дореволюционного жандармского корпуса в свои спецслужбы, что позитивно сказывалось на эффективности их работы. А что касается основного мифа, созданного советской пропагандой, о карательных акциях в отношении большевиков, нет ни одного серьезного архивного документа, подтверждающего организацию контрразведкой Колчака массовых репрессий.