Кристиан Жак - Сын света

— Ты тоже это увидел, Рамзес. Поступай так и впредь. Старайся проникнуть в сердце камня, и ты найдешь.

Меньше чем за четверть часа весть о чуде фараона облетела все карьеры, пристани и город. Это означало, что эра больших работ будет продолжаться, и процветанию Асуана ничто не угрожает.

— Значит, это не Апер написал письмо, — заключил Рамзес. — Кто же попытался ввести вас в заблуждение?

— Меня не затем сюда вызвали, чтобы открыть новый карьер, — согласился Сети. — Податель письма не ожидал такого поворота событий.

— Чего же он хотел?

Озадаченные, царь и его сын спустились по узкой тропинке, вившейся по склону холма. Сети, уверенно ступая, шел впереди.

Вдруг какой-то гром привлек внимание Рамзеса.

В тот самый момент, когда он обернулся, чтобы посмотреть, что это было, два валуна, скакавших с вершины, как испуганные газели, скатились вниз, оцарапав ему ногу; за ними вдогонку устремился целый поток камней, вслед за которыми летела, громыхая, огромная глыба гранита.

Ослепленный облаком пыли, Рамзес закричал:

— Отец, берегитесь!

Подавшись назад, юноша упал.

Мощная рука Сети схватила его и вытащила из-под града камней. Гранитная глыба пролетела мимо, пожирая пространство с невиданной скоростью. Послышались крики: это камнерезы и рабочие заметили убегавшего человека.

— Это он, там! Это он скинул гранитный камень! — орал Апер.

Тут же пустились в погоню.

Апер первый нагнал убегавшего и ударил его мощным кулаком по голове, чтобы заставить остановиться. Однако управляющий не рассчитал силы удара; фараону принесли уже бездыханное тело преступника.

— Кто он? — спросил Сети.

— Я не знаю, — ответил Апер, — он здесь не работал.

Полиция Асуана быстро представила нужные сведения: человек этот был вдовцом и без детей и занимался доставкой глиняных горшков по реке.

— Покушались на тебя, — заметил Сети, — но твоя смерть не была написана на том камне.

— Позволите ли вы мне самому попытаться отыскать правду?

— Я этого требую.

— Я знаю, кому поручить расследование.

Амени дрожал и ликовал одновременно.

Он не мог слушать без содрогания рассказ Рамзеса, который недавно избежал ужасной смерти. Ликовал же он потому, что регент привез ему настоящую улику — письмо, отправленное Сети, чтобы заставить его приехать в Асуан.

— Красивый почерк, — отметил он. — Несомненно, кто-то из высшего общества, образованный. Тот, кто умеет составлять послания.

— Значит, фараон знал, что это не от управляющего карьерами, что это была ловушка.

— По-моему, покушались на вас обоих; несчастные случаи на стройках не такое уж редкое дело.

— Ты согласен провести расследование?

— Конечно! Хотя…

— Хотя что?

— Я должен кое в чем тебе признаться. Я не оставил свои попытки разыскать владельца подозрительной мастерской. Я, конечно, хотел бы представить тебе неоспоримое доказательство, что это Шенар, однако я потерпел неудачу. Сейчас ты предоставил мне гораздо больше шансов.

— Будем надеяться.

— Узнали что-нибудь еще об этом вдовце?

— Нет, его наниматель, кажется, вне досягаемости.

— Настоящая змея… Следовало бы обратиться за помощью к Сетау.

— Почему бы нет?

— Можешь не волноваться, я так и сделал.

— Что же он ответил?

— Поскольку речь идет о твоей безопасности, он согласился мне помочь.

Шенару совсем не нравился Юг; там всегда была слишком сильная жара, и потом, там он не чувствовал себя в гуще событий, в курсе новостей, приходивших из-за границы, как на Севере. И тем не менее, огромный храм Карнака являлся настоящим экономическим центром, столь богатым и влиятельным, что ни один кандидат на верховную власть не мог обойтись без поддержки старшего жреца. Поэтому Шенар решил нанести визит вежливости, во время которого они лишь обменялись банальными фразами. Шенар был доволен, не почувствовав никакой враждебности в отношении к себе столь важного человека, который внимательно следил за политической борьбой, разворачивавшейся в Мемфисе и готов был, когда придет время, встать на сторону сильнейшего. Отсутствие похвалы в адрес нового регента было хорошим знаком.

Шенар испросил возможности провести несколько дней в храме, вдалеке от шума и суматохи обыденной жизни. Разрешение было дано. Старший сын Сети весьма тяжело переносил условия относительного комфорта кельи священника, в которой его поселили, однако он добился своей цели — встретить Моиса.

Во время небольшого перерыва еврей рассматривал колонну, на которой скульпторы выгравировали сцену подношения ока Хора, содержащую все, что могло помочь постичь окружающий мир.

— Великолепное творение! Вы выдающийся архитектор.

Моис, который уже успел оформиться в сильного крепкого мужчину, взглянул на своего собеседника с некоторым презрением к его обрюзгшим телесам и чрезмерной полноте форм.

— Я всего лишь постигаю тонкости своей профессии; заслуга же принадлежит мастеру, сотворившему этот шедевр.

— К чему такая скромность!

— Мне противны льстецы.

— Кажется, я вам не слишком нравлюсь.

— Надеюсь, это взаимно.

— Я прибыл сюда, чтобы собраться с мыслями и обрести равновесие; признаюсь, назначение Рамзеса регентом было для меня большим потрясением, однако следует признать очевидное. Покой, царящий в этом храме, поможет мне.

— Тем лучше для вас.

— Ваше дружеское расположение к Рамзесу не должно ослеплять вас; намерения моего брата совсем нельзя назвать благими. Если вы почитаете порядок и справедливость, не закрывайте глаза.

— Вы осмеливаетесь критиковать решение Сети?

— Мой отец исключительный человек, но кто в этом мире безупречен? Для меня путь к власти прегражден навсегда, и я не жалею об этом. Занятие протоколом совершенно не оставляет мне свободного времени, однако что станет с Египтом, если власть попадет в руки никчемного человека, занятого исключительно собственными амбициями?

— Чего же вы хотите, Шенар?

— Открыть вам глаза. Я убежден, что вам предначертана великая судьба. Делать ставку на Рамзеса было бы для вас губительно. Завтра, когда он взойдет на трон, он забудет всех своих друзей, и вас в том числе.

— Что вы предлагаете?

— Перестанем терпеть и подумаем о собственном будущем.

— О вашем, если точнее.

— Моя персона значит для меня не так много.

— Мне так не кажется.

— Вы ошибаетесь на мой счет; моя единственная цель — служить своей стране.

— Да услышат вас боги, Шенар! Вы знаете, что они ненавидят ложь?

— Политику делают люди, а не боги. Я хочу вашей дружбы; вместе мы сумеем добиться желаемого.

— Не надейтесь и… не пора ли вам идти?

— Вы ошибаетесь.

— Я не желаю ни повышать голос, ни применять силу в таком месте, как это; если вы настаиваете, мы можем продолжить этот разговор снаружи.