Леонид Мартынов - Повесть о Тобольском воеводстве

Он старался быть справедливым и беспристрастным в оценках людей и событий. Человек, принадлежавший к тому общественному классу, которого не миловал ни Грозный, ни Годунов, князь Иван отдавал должное и Грозному и Годунову. Не старался он осрамить, замарать грязью и память «нелепого» Шуйского. Был сдержан. И, безотносительно к своим личным привязанностям, сумел найти нужные слова для осуждения всех изменников и для прославления всех, кто действительно боролся за счастье родины.

А право назваться автором этой книги он отдал тоболянину. Не потому ли, что Тобольск научил князя Ивана той мудрости, какая была необходима, чтоб написать сию книгу?

Да и другие-то труды свои, — а писал он немало, — не подписывал Иван Катырев своим именем сполна. Так, например, составив «Трактат на иконоборцы и на всея злые ереси, — люторы, новокрещенцы, кальвины и прочия блядословцы», подписал сей трактат он так: «Многогрешный и непотребный раб божий восточной церкви дукс Иван». И кто разберется, что заставило подписаться так скромно — воспоминания ли о грехах молодости или что еще…

И еще более скромно, вовсе без подписи выдал потомству князь Иван последний свой труд… Может быть. Катырев не хотел тут соперничать с Киприаном, хотел оставить за почтенным архиепископом первенство… Может быть были и какие другие причины, но только та летопись, которая была составлена Катыревым на склоне лет, не подписана им. Эта сибирская летопись носит название строгановской, потому что была найдена в доме Строгановых. Написана она прекрасным образным языком, который отличает все другие труды князя. А особенно убедительно свидетельствуют об авторстве Катырева великолепные описанья природы, которые так удавались Катыреву в других его сочинениях, Иван Катырев — один из первых певцов русской природы.

Эта летопись увлекательно рассказывает о завоевании Сибири русскими, о подвигах Ермака и его товарищей. И, составляя эту летопись о бедах и радостях русских людей за Уралом, быть может надеялся многогрешный и непотребный дукс Иван, что будет когда-нибудь и кем-нибудь описана и его жизнь, бурная и беспокойная жизнь сына великой смуты.

Скончался дукс Иван в 1640 году.

вор Ремезовых ничем не выделялся среди других деревянных построек Тобольска. Дерево, как и всюду. Он находился в слободе близ стен острога. Казенная изба, переходя к Ремезовым от поколенья к поколенью, стала ремезовской наследственной собственностью. Здесь жил дед Моисей по прозванью Меньшой, простой воин, участник походов на остяков, вогуличей и татар в старое тревожное время, когда азиатские князьки, пытаясь вернуть себе былое величие, шли походами на Тобольск, чтоб стереть с лица земли стольный город Сибири. В этой избе родился Ульян Ремезов, который впоследствии получил звание сына боярского. В Сибири получить сословные преимущества было легче, чем за Уралом, многие казаки и стрельцы бывали тут жалованы в дети боярские и в дворяне — кто за доблесть, кто за усердье и грамотность. Ульян же Ремезов в начале пятидесятых годов XVII века выполнил важное порученье правительства. Случилось это так: весной 1650 года явились в Тобольск с верховьев Иртыша послы от грозного, но дружелюбного восточного государя — Аблая, тайши калмыцкого. Сообщили, что готовится Аблай в поход на казахов. И, для обеспечения победы, требуется ему волшебный талисман. А талисман этот надеется получить Аблай именно через посредство тоболян. Наследники татарского мурзы Кайдаула и кодского князя Алача тем талисманом незаконно владеют. Так пусть его величество молодой царь Алексей Михайлович повелит храбрым тоболянам, чтоб отобрали они у наследников Кайдаула и Алача и передали тайше Аблаю волшебный талисман — доспехи славного Ермака Тимофеевича.

Москва решила удовлетворить просьбу калмыцкого властителя. Но для того, чтоб послать доспехи Ермака в подарок Аблаю, необходимо было их прежде отобрать от наследников Кайдаула и Алача. Отобрать не насильно, а мирно. И выполнить это должен был тобольский воевода Хилков с помощью своих служилых людей. Однако, владетели доспехов Ермака и слышать не хотели о том, чтоб отдать. Ни ласки не действовали, ни угрозы. Но, в конце концов, привез все же Ульян Моисеевич Ремезов в Тобольск ермаковскую кольчугу. Уговорил-таки наследника мурзы Кайдаула!

Кольчуга Ермака! Состоящая из искусно сплетенных между собой железных колец, эта кольчуга имела два аршина длины и аршин с четвертью ширины в плечах. Спереди и сзади она была украшена золотыми двуглавыми орлами — мишенями царскими. На подоле и на рукавах зеленела окислившаяся медь. Семьдесят пять лет прошло с тех пор, как погиб облаченный в эту кольчугу Ермак. И вот сотник стрелецкий Ульян Ремезов повез ее в подарок калмыцкому тайше Аблаю!

Аблай торжественно принял гостей тобольских. С великими почестями взял калмык кольчугу в свои руки, поднял ее высоко над головой и затем поцеловал. И вспомнил Ермака Тимофеевича, как пришел тот в Сибирь с войском, как воевал, как погиб и что произошло с его мертвым телом. «Когда оно было найдено, — сказал Аблай, — в него пускали стрелы и — чудо! — из него текла кровь!» Аблай вспоминал о том, где и как похоронили Ермака, как над могилой показывался огненный столб и пламя, подобное пламени свечи, — знамения, которые были невидимы для русских, — как были поделены панцыри и одежда, какие про них рассказывали чудеса, как татарам было под страхом смерти запрещено показывать могилу и о чудесах говорить Аблай удостоверил, что сам испытал силу чудес — в юности, заболев, ел землю с могилы Ермака и выздоровел. И имеет он, Аблай, обыкновение, идя на войну, «брать с собой немного этой земли, и когда берет, то поход бывает успешен. Вот почему он, Аблай, и просил у даря России в дар доспехи Ермака Тимофеевича. Он принимает этот дар с глубоким уважением в знак величайшей милости царской. И отныне он друг русским навсегда. Он будет бережно хранить эту драгоценность, которой, конечно, недостойны владеть ничтожные потомки Алача и Кайдаула. А он, Аблай, теперь хочет идти войной против соседей и надеется на полную победу, имея кольчугу Ермака.

Ульян Ремезов с товарищами испытывали великую гордость за то, как славен Ермак у азиатцев. Тоболяне знали наверное — теперь-то уж калмыки Аблая не будут замышлять поход на Тобольск, как это делали они несколько лет назад. Заполучив волшебный талисман, пойдут в большие южные походы, куда приходилось ходить и тоболянам, — на немирных кочевников, которые грабят караваны туркестанских купцов, направляющиеся к Тобольску. Что же касается чудес, так Ульян Ремезов записал дивный рассказ Аблая и попросил тайшу скрепить этот документ своей калмыцкой печатью. И, доставив грамоту в Тобольск, передал ее воеводе Хилкову. А копию оставил у себя дома. И хорошо сделал, ибо очередной пожар, уничтоживший вскоре почти весь Тобольск, не пощадил и архива съезжей избы. А изба Ремезовых уцелела. И многие ценности сохранились в этой скромной избе. Записи Ульяна о своих походах, трофеи этих походов, луки, стрелы: и копья северных воинов, узорчатое оружье южных кожевников, изделья из мамонтовой кости и пышные меха стран полунощных, ковры, шелка и цыновки восточных стран — чего только не было тут! Хранился тут чай — растенье, настой из которого пьют китайцы. Первый ввез чай в Россию посол к Алтын-хану монгольскому Василий Старков. Возвращаясь Сибирью, он останавливался в 1638 году в Тобольске и подарил кой-кому чаю. Был здесь и табак, за употребление которого жестоко преследовали в России. Но этот табак был привезен не из-за Камня, а с востока из того же Китая; спокон веков поступал табак из этой страны сюда, в Сибирь, под названьем травы Думбагу.