Виктор Душнев - Потомок Святогора

Но со времён Олега прошли столетья — и вот его потомки просят защиты у хана татарского от притеснений татарского же баскака. Хмурится князь Святослав Липецкий, но терпит. Малейшее неосторожное слово или движение, даже взгляд может обернуться лютой смертью. Телебуга, восседая на пуховых подушках, слушает удельных князей.

«Да, Ахмата я не посылал баскачить в Липец, Воронеж и Воргол, — думал Телебуга. — Проклятый Ногай возомнил себя ханом и помимо воли моей насылает на урусутский улус самозваных баскаков. А кто он такой, этот Ногай? Червяк! Пастух!..»

— ...и притесняет нас Ногаев посланник... — услышал Телебуга голос Олега Воргольского, и его самолюбие снова поразило упоминание имени Ногая.

«Я хан, а не Ногай, мне и суд вершить над Русью. Спор между владимирскими князьями я разрешил в пользу мне поклонившегося Андрея. Эти тоже ищут подмоги. А чем я помогу? Сильный отряд пришлось услать на усмирение Дмитрия Переславского, и больше войск я отрывать от себя не могу. Ногай только почует мою ослабу в людях, тут же накинется на Сарай, как ястреб степной...»

Телебуга заёрзал на подушках. Жалобщики замолчали. Телебуга кинул косой взгляд на князей.

«Жалкий вид у Олега Воргольского, жалкий. Этот пятки готов лизать, как собака, но ненадёжен. Пересиль меня Ногай — он и Ногаю будет пятки лизать. А Святослав горд! Ишь как стоит! Вроде и почтительно спину согнул, а в глазах всё равно покорности нету. С него не мешало бы шкуру...»

Телебуга опять зыркнул по сторонам. Нукеры готовы в любой момент наброситься на русских. Хан хотел было подозвать начальника охраны, чтобы заломал Святослава, но, немного поразмыслив, передумал:

«Нельзя пока. Он — враг Ногая. Хоть и урусут, но враг моего врага — мой временный союзник. Ведь даже Бату-хан призывал на помощь в борьбе с Гуюк-ханом [62] Гуюк-хан — Великий (верховный) хан Монгольского улуса, племянник и враг Батыя. ихнего князя Искандера Невского... Но горд этот Святослав, слишком горд. В другое время лишился бы он своего тулупа. И лишится. Дай только срок...»

Во дворце установилась зловещая тишина. Вельможи, зная «мечтательный» нрав хана, переминались с ноги на ногу. Что-то шепнул ему на ухо толмач, и Телебуга очнулся.

— Помочь? Ах, да! Помочь надо. Но чем?

После некоторой паузы Телебуга властно изрёк:

— Повелеваю считать действия Ахмата незаконными! Разрешаю изгнать его из пределов Липецкого, Воргольского и Рыльского княжеств. После изгнания незаконного баскака к вам, князья, будет приставлен новый, справедливый и мне угодный. А пока действуйте. На то будет вам мой ярлык и ханская воля.

Князья переглянулись.

— Что ещё? — насупился Телебуга.

— Но как действовать? — проговорил Олег. — У нас мало конницы!

— Ко-ны-цы? — протянул по-русски Телебуга. Потом заявил через толмача по-татарски: — С Ахматом справитесь своими силами. — И сделал знак, что приём окончен.

— А я рад, что Телебуга не дал нам войск, — улыбнулся Святослав, когда князья тронули коней от царского дворца.

— Чему радоваться-то? Аль думаешь, и впрямь своих сил хватит? — зло буркнул Олег.

— Аль нет? — ухмыльнулся Святослав, подстегнул коня и, отрываясь галопом, крикнул: — По крайней мере, меньше грабежа и растрат у нас будет от этих басурман!

Святослав быстро уносился вдаль. За ним скакали его дружинники, богатыри липецкие.

Ещё не началась весенняя распутица 1282 года от Рождества Христова, а князья были уже дома. Условились готовиться к войне, пока грязь разморила землю. Больше ковать оружия, обучать людей, чтобы с первыми сухими днями после сева нанести удар по слободе Ахмата на Дону.

Князь Святослав решил объехать все кузни и сперва заглянул к Шумаху.

— Ну что, мастер? — соскочил с коня и вошёл в кузню. — Оставляй эту безделицу — ковку замков, гвоздей, шашек. Мечи нужны русские! Много! Татар встречать будем!

Шумаха не особенно удивили княжеские слова, и он спокойно ответил:

— Нам не привыкать врагов встречать! А насчёт оружия, княже, так кое-что в запасе уже имеется. — Дед прошёл в глубь кузни, открыл большой сундук, окованный по углам железом, и поманил Святослава рукой. — Вот, гляди. Если мало, ещё наделаем, штука нехитрая.

Князь от изумления широко раскрыл глаза. В сундуке лежали десятка три мечей.

— А вон заготовки, — ткнул пальцем в угол кузни Шумах.

— Молодец, дедуля! — заулыбался князь. — Так говоришь, встретим татарина?

— Непременно встретим!

Святослав, довольный, птицей взлетел в седло. Конь поскользнулся, но устоял.

— Подковать бы надо, — предложил Шумах.

— В другой раз, — махнул рукой князь. — Оружие нам нужно, оружие, а подковы подождут.

Святослав Иванович вытянул коня плёткой, направляясь к кузне Дымаря.

Действительно, распутица уже давала о себе знать. Снег, пригреваясь на солнышке, покрывался чёрными пятнами, а кое-где показывалась талая земля. День был безоблачным, и солнце тёплыми лучами ласково лизало снежную поверхность, высасывая влагу и пуская её ручьями по полям и оврагам.

Завидя княжескую дружину, какой-то смерд поторопился съехать с дороги на обочину, загнав свою лошадёнку в снежницу по. самое брюхо. Смерд рвал поводья, стегал и ругал скотину почём зря. Испуганная лошадь пыталась вырваться из сугроба, но ещё сильнее сползала с обочины в глубокий мокрый снег. Святослав приказал дружине помочь смерду. Когда богатыри бросились к обессилевшей коняге, до смерти напуганный хозяин её кинулся бежать.

— Эй, чудак! Стой! — завопил Долмат. — В снежнице утопнешь!

Смерд, ещё больше испугавшись, прибавил прыти и, увязая в снегу, стал медленно удаляться от места происшествия. Пока он бежал, дружинники успели распрячь лошадь, вытащить на дорогу и её, и сани, снова запрячь и двинуться дальше в путь.

— Тебя, чудак, вытаскивать не будем! — озорно крикнул перепуганному смерду Долмат.

Мужик, часто крестясь, проводил отряд взглядом и повернул обратно. А дружина вскоре была уже у Дымаря.

Афанасий, довольный посещением его кузнечной обители Святославом, весь сиял от счастья. Он, как и Шумах, тоже похвастал своей работой и пообещал сделать оружия столько, сколько потребует князь.

Подоспели весенние праздники. Прошло Сретенье и Сорока великомучеников, наступило Благовещение — великий праздник во время Великого поста. В этот день церковь разрешала ослабить постное воздержание и кушать рыбу. Люди не работали, а усердно молились.

Несчастная Милица, к весне совсем оголодавшая со своим семейством, стояла на коленях пред иконой Пресвятой Богородицы, читала молитву, крестилась и била земные поклоны.

— Мати Божия, Гавриил Архангел, благовестите нас урожаем, благовестите овсом да рожью...