Виктор Душнев - Потомок Святогора

— Отдай мне его! Убью суку!

— Спокойно, Дёмушка, спокойно, — приговаривал Ломов. — Не надо убивать, он нам ещё пригодится.

— Да на кой ляд нам этот предатель занадобится? — вопил Шумахов. — Дай я его на куски растерзаю!.. — Наконец, угомонившись, проворчал: — Да слезь ты с меня! Задавишь!

— А шалить не будешь?

— Не буду.

Ломов поднялся. Демьян тоже встал, отряхнулся, прыгнул на коня и тронулся с места. За ним гуськом и остальные. Евтихий, привязанный верёвкой к седлу, бежал, спотыкаясь и утопая в сугробах и оставляя за собой петляющий след. Иногда он падал, и тогда конь Ломова, протащив его некоторое расстояние, останавливался. Пленник, красный и потный, дыша всей грудью, садился на снег, но к нему тут же подъезжал Демьян, вытягивал плёткой, и Евтихий, вопя от боли, вскакивал и продолжал свой тяжкий путь, пока совсем не выбился из сил. Тогда его привязали к крупу Силаева коня и уже таким манером добрались до князя.

Из сбивчивого доклада Демьяна Святослав сначала ничего не понял.

— Какие руки? Какие головы?! — удивился он и приказал привести пленника.

Привели, голову Агафона положили на стол. Долго в оцепенении смотрел на неё Святослав Иванович, только левая щека подёргивалась.

— И кого же ещё вы вот так же убили? — процедил он.

— Никого мы не убивали, господин! — судорожно замотал головой Евтихий. — И кого татары казнили, я не знаю. Мне велели носить это, — указал пальцем на голову Агафона, — чтоб народ боялся, — вот и ношу.

— А мы сейчас заставим тебя вспомнить имена казнённых, — зловеще молвил князь Липецкий. — Демьян! Кликни-ка Дёжкина!

Через несколько минут в хату, покачиваясь, вошёл огромный верзила. Лицо его было мало похоже на человеческое, напоминая скорее лошадиную морду. Дёжкин смотрел исподлобья так свирепо, что Евтихий от одного только его взгляда осел и лишился чувств.

До войны с ногайскими татарами князь редко прибегал к услугам палача, и стосковавшийся по «делу» Дёжкин радостно прорычал:

— Слушаю, княже!

— Облей этого холодной водой, — кивнул князь на неподвижного Евтихия.

С улицы принесли кадку с ледником, и Дёжкин опрокинул её на Евтихия. Пленник как ошалелый в мгновение ока оказался на ногах.

— Кирей, — посмотрел Святослав на Дёжкина. — А что, дыба и длинник у тебя готовы?

— Готовы, княже, — улыбнулся палач. Улыбка его и впрямь была ухмылкой лошади, и Евтихию стало жутко.

— Что-то я слышал... — задрожав всем телом, пролепетал он. — Господин! — пустил слезу. — Что-то слышал, слышал!.. — И повернулся в сторону Ломова, помня, что тот недавно спас его от расправы Демьяна.

Однако Евтей был невозмутим, и пленник испуганно забормотал:

— Кажется, там был Дом... нет-нет... Дол...

— Долмат?

— Во-во! Долмат. Долматом одного звали!

— Что с ним сделали? — рявкнул князь.

Евтихий аж присел:

— Сожгли...

— Мёртвого?!

— Не, живого.

— Вот звери!.. Ещё какие имена слыхал? — толкнул Евтихия ногой князь.

— Кажись, кого-то косматым называли, — заторопился с ответом гот. — А возля всё суетился да подначивал какой-то русский, со свинячьей мордой.

— Космача тоже сожгли?

— Нет. С него кожу содрали.

— О Боже!.. — Князь упал на колени перед образами. — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Прими в Своё царствие небесное новопреставленных мучеников за веру Твою православную, рабов Твоих Агафона, Долмата и Гавриила!..

Святослав молился долго. Остальные, тоже время от времени крестясь, стояли тихо. Наконец князь с трудом поднялся. К нему подбежали отроки и усадили на скамью.

— А Гольцова там не было? — вновь посмотрел Святослав на пленника.

— Был, — поспешно кивнул тот. — Высокий, красивый пожилой боярин.

— Его сожгли или кожу содрали?

— Кожу, господин...

— Всех моих бояр и воевод казнили, нехристи проклятые!.. — с болью и гневом воскликнул князь. — Слушай, а где же остальные головы и руки? Где голова Долмата?

Евтихий вздохнул:

— Долмата сожгли вместе с головой, только руки успел отрубить ихний боярин со свинячьими глазками.

— Рвач?

— Кажись, Рвач... А остальные руки и головы носят по округе другие...

Святослав прищурился:

— И много вас, предателей, ходит по нашему лесу?

— Много, князь, — опрометчиво брякнул Евтихий, и...

— Кирей! — закричал Святослав. — Сто длинников ему на дыбе! До смерти бей!.. — В ярости вскочил и... рухнул на пол. Бесчувственного, его унесли в соседнюю горницу, а визжащего от ужаса Евтихия уволок из избы, как щенка, Дёжкин.

Узнав о случившемся, прискакали князья Александр и Даниил. Посмотрев на «работу» Дёжкина, Александр Иванович нахмурился:

— Что это значит?

Ему рассказали.

— Прекрати, Кирей! — приказал Александр.

Дёжкин послушался, и князь подошёл к окровавленному неподвижному телу. Вздохнул:

— Не жилец... — И зло зыркнул на Кирея: — Зачем?

— Святослав Иванович приказал.

Александр повернулся и пошёл в княжескую избу. За ним последовал только боярин Семён Андреевич.

В избе было тепло и сухо. Святослав Иванович уже пришёл в память и поднялся с постели. Рядом с ним сидели Агриппина Ростиславна и знахарь Симон и что-то настойчиво доказывали больному, который упрямо мотал головой. Увидев брата, Святослав Иванович встал и нетвёрдо шагнул ему навстречу.

— Сашка, они говорят, что я должен лежать. Но разве может князь лежать, когда враг на его земле бесчинствует?! — И пошатнулся.

Александр подхватил Святослава могучими руками и усадил на постель.

— Правы они, брат, лежать тебе пока надо, а дружину мы подготовим. Оружия на всю войну хватит, один Дымарь сколь мечей наковал. Только вот жаль Шумаха...

— А что с ним? — встрепенулся князь.

— Простудился старик, авчерась преставился, — ответил за Александра Семён Андреевич. — Царствие ему небесное, отличный был кузнец... — И перекрестился на святой угол. Помянули молитвой усопшего и остальные.

— Слушай, кого ты велел Дёжкину запороть до смерти? — неожиданно спросил брата Александр.

Святослав нахмурился:

— А что, помер?

— Я остановил твоего костолома, — пожал плечами князь Александр, — да только несчастный еле жив.

— Позовите Дёжкина, — приказал слабым голосом Святослав. Когда гигант появился, тихо промолвил: — Кирей, отпусти того... на все четыре стороны.

— Он не пойдёт, — проворчал палач.

— Почему?

— Богу душу отдал.

— Ох и дерзок ты на руку, — покачал головой князь. — Ну, царствие небесное, сам виноват. Ладно, иди, но в другой раз не торопись: я отходчив, могу и помиловать... — Святослав умолк и закрыл глаза.

Александр и Семён Андреевич на цыпочках вышли из избы и наткнулись на Силая.

— А ну-ка, рассказывай, что тут стряслось!

И Силай рассказал про странников, про расправу Ахмата и Рвача над боярами и про отрубленные руки и головы. Рассказал и ушёл.