Мик Зандис - Ливонская ловушка [litres]

– В доме Магнуса хранится много богатств, – внезапно окрепшим голосом ответил Клаус, и взгляды мужчин встретились. Глаза подмастерья больше не бегали, а смотрели твердо и расчетливо. – Половину из них Магнус хотел оставить церкви, а остальное – своим верным помощникам, мне и Марте.

– Вот как?

– Да, я чуть не забыл. Магнус поставлял солонину и муку на ваше подворье и свежее мясо и рыбу к столу вашего преосвященства. Он обсуждал со мной возможность снизить стоимость поставок на четверть. Думаю, нам это будет по силам.

Альберт поднялся с трона, подошел к алтарю, снял нагар с подплывшей свечи у Евангелия, искоса бросил взгляд на почти невидимого в тени ближайшего нефа Карла и сделал знак Клаусу подняться с колен.

– Я принимаю уважение, оказанное Святой Церкви твоим хозяином. Но мы говорим о Магнусе так, словно его нет в живых. Надо сделать все, чтобы найти его или… надежное известие о его судьбе. Магнус был очень заметный горожанин. Что, если его похитили язычники и желают получить за него выкуп? В наши времена случается всякое. А я хотел обсудить с ним поставку на предстоящий праздник. Нам потребуется много мяса и муки.

– Я смогу сделать все, что, я уверен, выполнил бы по пожеланию Святой Церкви мастер Магнус.

– Чтобы стать мастером, надо многое знать. И многое уметь. А главное – доказать свое знание и умение перед другими мастерами, – заметил епископ.

– Мастер Магнус научил меня всему. И у меня твердая рука. Никто не разделает тушу так, как я. Дайте мне в руки топор, и я…

– Не сейчас, не сейчас. Если все окажется так, как ты сказал… Но не мне, рабу Божьему, решать мирские дела. Богу – богово, кесарю – кесарево. Я только могу замолвить за тебя слово. Надеюсь, ты ничего не скрыл от меня… мастер Клаус?

– Разве бы я посмел, ваше высокопреосвященство, утаить что-либо здесь, в самом храме Господнем? – поспешно склонил голову Клаус.

Клаус как будто стал выше ростом. Плечи его распрямились, походка стала неторопливой, взгляд жестким. Дом-склад с запасами зерна перешел во владение церкви, несколько весомых сундуков из дома Магнуса под надзором неусыпного Карла переместились в церковную казну, зато в спальне бывшего мясных дел мастера стало просторней, и Клаус уже определил место, где подвесит колыбель своего первенца. Главные перемены новый мастер произвел в первый же день правления. Старый приятель и собутыльник Манфред получил выгодный заказ и с раннего утра устраивал в доме Клауса самые хитроумные замки. Сразу два на входную дверь, по одному на каждую из внутренних дверей, а еще и на оставшиеся в доме сундуки. К дверям добавились еще и огромные внутренние железные задвижки. За каждым его движением Клаус наблюдал с лихорадочным вниманием.

– Ты уверен, что снаружи засов никто не отодвинет? – в третий раз спросил он.

– Только если просочится через дверь, как святой дух, – усмехнулся Манфред. – Мой замок еще никто без ключа открыть не умудрился.

– А с ключом? Что будет, если я потеряю ключ?

– Потеряешь – сделаю тебе новый.

– Вот как? Значит, если ты сделаешь ключ для кого-то еще, он может прийти и спокойно открыть мою дверь?

– Можно сказать и так, – легко согласился Манфред. – Только с чего бы это я стал делать кому-то ключ для твоих замков, если ты сам меня не попросишь?

– Ну да, конечно. С чего бы. А если бы тебя попросил об этом кто-то очень важный? Вроде комтура. Или магистра. Или сам епископ?

– Да епископу-то зачем ключ от твоей двери?

– Незачем, конечно. Это я так, к слову пришлось. Забудь. Любопытно просто. Думаю, вот делаешь ты, делаешь, а потом кто-то придет с другим ключом и…

Манфред внимательно посмотрел на приятеля.

– Слушай, ты чего такой напряженный. Будто боишься чего-то.

– Боюсь? Ну нет, – Клаус возбужденно прошелся по комнате и выглянул в маленькое окно. На улице было пусто, только две голодные вороны раздирали посреди дороги кусок доставшейся им поживы. Он вернулся к Манфреду и крепко сжал предплечье кузнеца. – Чего мне бояться, верно? Только времена сейчас смутные. Когда у тебя ничего нет, так и хранить нечего. А в моем положении осторожность не помешает. Да ты работай, работай. Не отвлекайся. За что я тебе деньги плачу?

– Тогда руку отпусти.

– Руку? А, ну да…

Мысли о страшной кончине Магнуса не оставляли Клауса. Кому могла понадобиться жизнь старого мясника? Если так легко добрались до Магнуса, добраться могут и до него. Но кто и зачем? Заглушить эти мысли удавалось только лихорадочной деятельностью. Благо, заняться было чем. Уве получил место подмастерья и перебрался в бывшее обиталище Клауса. Младший ученик, к великой его радости, стал старшим учеником, и Клаус уже подыскивал ему помощника, а заодно задумался и о подходящей жене для нового подмастерья. Хотя с невестами в Риге было трудно. Молодая поросль первых переселенцев еще подрастала, семьи из Германии перебирались в Ригу нечасто. Пополнение пилигримов состояло исключительно из мужчин. Простолюдины приглядывались к женщинам из местных племен, но предложения делать не спешили: к таким союзам в городе относились неодобрительно. Да и сами аборигены, даже принявшие христианство, в город не рвались. Пока обеды для всей их братии по-прежнему готовила Марта, но теперь ей это будет не по чину, и завести жену для Уве выгодней, чем нанимать кухарку.

В свободное время Марта перешивала мужу одежду Магнуса. Внезапное богатство только прибавило ей хлопот. Ушить просторный котт до размера Клауса задачей было несложной. А вот увеличить старые платья жены Магнуса до своего размера не удавалось никак. Заказывать подобающую супруге мастера одежду из-за растущего живота ей казалось слишком расточительным. В новом доме тоже все хотелось переставить по-другому. В воскресенье, перед походом в церковь, Клаус критически оглядел ее старый наряд и недовольно покачал головой:

– Нет, в таком виде я с тобой пойти не могу.

– В каком таком? – непривычно робко спросила она. С одной стороны, Клаус как бы оставался ее мужем, все тем же тощим и рукастым парнем, на которого в былые времена и прикрикнуть не грех было. С другой – он вдруг в одночасье стал важным человеком, мастером и хозяином, с которым считается сам епископ Альберт. Раньше он всегда был при ней, под присмотром, в одной с ней комнате или за стеной, в лавке или в скотобойне. А теперь целыми днями пропадал на стороне, с заморскими купцами и прочим важным людом, занимаясь серьезными, не подвластными ее женскому уму делами.

– Ты одета как простолюдинка, – указал он. – В церкви будут мастера со своими женами. Будет весь капитул! Если со мной увидят тебя в такой одежде, они завтра перестанут покупать у меня мясо и перейдут к мастеру Гвидо!