Владимир Щербак - Продам свой череп

- Это кто такие? - строго спросил адмирал.

Шельма унтер и тут выкрутился. Не моргнув глазом, доложил:

- А это, ваше высоко-дицтво, местные жители, туземцы, то ись...

- Как же называется сие племя?

- Прозываются они... э... ланцепупы!

Откуда он взял такое название - не ведаю!

- Странно. Не слыхал о таких... - сказал Казакевич и уехал.

И вот словцо это «ланцепупы» перекочевало к нам во Владивосток и как-то само собой прилепилось ко всем воякам - не только к нижним чинам, но и к господам офицерам. Не ко всем, конечно, а к тем, которые от службы отлынивают и всяким непотребством занимаются...

Мой приятель служил в денщиках у одного такого. Военный флотский врач Леопольд Крюгер, хоть и немчура, но был большой шутник и озорник. У него была компания охальников под стать ему - холостые офицеры, чиновники, приказчики и даже один поп-расстрига. Об их загулах и чудачествах судачил весь город.

Как-то хозяин гостиницы получил партию свежей осетровой икры из Николаевска и стал кормить своих гостей блинами с этой самой икрой. Ланцепупы, понятно, оказались тут как тут. Под блины было выпито изрядно спиртного — и простого, и с «перегородкой» (это когда пиво после водки), и допились они до того, что постановили считать этот летний день Масленницей и устроить соответствующее «катание с горок». Ну, снега летом, как известно, не бывает, поэтому «горки» были построены матросами из струганых и насаленных досок. И вот на Светланской, не обращая внимания на прохожих, совершенно голые ланцепупы с криками и визгом один за другим скатывались с деревянных горок на диванных подушках, взятых из гостиницы.

В другой раз, напившись в той же гостинице до положения риз, компания ланцепупов решила ехать в тайгу поохотиться на амбу, на тигра, то есть. Доктор Крюгер и говорит: «Господа! Зачем нам куда-то ехать, когда тигр - вот он, рядом!» И показывает на ковёр, что висел на стене апартамента. А там была выткана охота каких-то индусов в тюрбанах на здоровенного тигра. И наши дураки тут же устроили свою «охоту» на него, выхватили револьверы и начали палить в ковёр. Прибежал перепуганный хозяин гостиницы. Узнал, в чём дело, и сразу сообразил, как прекратить это безобразие. Он закричал:

- Господа, господа! Разве вы не видите, что тигр уже убит? Пожалуйте на привал. В ресторане вас ждёт жареная косуля со шпиком и вин-шампань вдовы Клико!

Ну, понятное дело, охотнички сразу угомонились, оставили в покое растерзанный в клочья ковёр и посыпались вниз, в ресторацию лакать вино и жрать мясо.

Но та «охота», видать, запала им на ум, и в следующий раз ланцепупы, опять же напившись, как свиньи, устроили её на дому, во флигеле доктора Крюгера, Лео, как они его называли. Кто-то из господ офицеров тогда продулся в карты, отдавать ему было нечем, вот его и назначили «тигром». Расселись по углам, погасили свет, достали револьверы. Проигравший метался по комнате и рычал, а они стреляли на звук. Только чудом никого не убило!

Вот так развлекались господа офицеры нашего гарнизона. Одно слово - ланцепупы!

Солнце за время рассказа почти достигло зенита.

- Жар донимает, пот выступает, - заметила Лена.

- В сам деле, пора хлебнуть кваску от жары, - подхватил старый моряк и отправился за своей бездонной банкой с брагой.

- А не искупнуться ли нам, братцы? - подал голос Одиссей.

Мальчишки разделись до трусов, Лена полезла в воду, в чем была, - в тенниске и шортах.

Саныч, не сомневавшийся в том, что ребята все же полезут искать затонувшие сокровища, крикнул им:

- Только осторожнее, не порежьтесь там о железо!

Море не умеет прятать свою добычу, хотя очень старается. Несмотря на ракушки, в громадном количестве налипшие на корпус и борта судна, на изломанный, изъеденный временем металл и сгнившее дерево, все равно легко угадываются очертания того, что было создано человеком.

Но некоторые предметы под водой изменяются настолько, что их принимаешь за другие, которым вроде бы не место на корабле. Вот, например, мачта - вся мохнатая от наростов, с гирляндами водорослей, свисающими с реев, она напоминает рождественскую ёлку; пушка на баке, густо обросшая всякой дрянью, приобрела округлый абрис, стала похожа на слонёнка, задравшего кверху хобот.

Вот ещё один корабль как призрак возникает из голубоватого полумрака. На дно он лёг почти ровно на киль. Вода здесь прозрачная, видно всё отчетливо, вплоть до резных перил на палубе. За мачты зацепились рыбацкие сети, их колышет вода — и кажется, что судно всё ещё продолжает свое плавание, эдакий «Летучий голландец». Ребята прежде всего подплывают к иллюминаторам, стараясь разглядеть: что там, за потемневшим стеклом? Может, те самые вожделенные сокровища?

Пловцы зависают над палубой, отважно заплывают в тёмные коридоры, но их не покидает неприятное чувство, что кто-то следит за ними. Морю хватает нескольких лет, чтобы растворить человеческие кости, если только корабль не ушел полностью в ил, который «консервирует» останки. И всё же было жутковато заплывать в каюту: казалось, что вот-вот тебе сзади на плечо опустится костистая кисть и, обернувшись в ужасе, ты увидишь скалозубый скелет...

Погружения оказались более или менее успешными: Парис нашёл расписную фарфоровую тарелку, Лена - морской кортик с рукоятью из слоновой кости. Стоя на берегу в окружении друзей, они рассматривали свои замечательные находки.

- Давай меняться? - предложил мальчишка, понимая, что так был бы восстановлен нормальный порядок вещей: женщине - посуда, мужчине - оружие.

- Ещё чего! - ответила девчонка. - У моего папы был такой же кортик.

Тогда влюблённый Парис подарил Елене тарелку просто так.

Аякс, Одиссей и Патрокл, не нашедшие ничего интересного, кусали посиневшие от холода губы, не скрывая зависти.

Потом все долго грелись-загорали на горячем песке. Лениво глядя на лодки перевозчиков, то и дело причаливающих к острову или отчаливающих от него, Одиссей спросил:

- А почему китайские перевозчики называются «юли-юли»?

- Ну, ты же видишь, что они действуют только одним веслом. Кормовым. Делают им вращательные движения, как бы юлят.

- Думаю, не поэтому, - сказала Лена. - Мой папа был в Макао и видел там китайские небольшие катера, исполнявшие роль морских такси, назывались они «вилла-валла». Наверное, потом это слово переделали в «юли-юли».

У девочки по длинной загорелой ноге деловито ползла божья коровка. Парис хотел её прихлопнуть, но Лена отвела его руку.

- Ты что не знаешь, что это любимое насекомое Богородицы, потому так и называется. - И тут же пропела известную детскую песенку: - Божья коровка, улети на небо, там твои детки, кушают котлетки!

Как и всегда в таких случаях, насекомое послушалось...