Кристофер Бакли - Охотник за судьями

Балти отступил. Кобб встал в дверном проеме. Балти увидел на стеклах окон оранжевые сполохи. Факелы.

Кобб поднял руку, пристроив мушкет на сгибе локтя:

— Приветствую вас, друзья.

Балти не разобрал ответа, но узнал голос. Он прислушался и уловил знакомое слово: «Ованукс» .

Кобб указал куда-то:

— Они там. Мертвы. Умерли от ран.

Он прислонил мушкет к дверному косяку, взял со стола пистоль Ханкса и часы Балти, вышел из дома, и его стало не видно.

Балти напряг слух.

— Примите это как приношение духам ваших мертвых.

В дверях снова появился Кобб. Сполохи на стеклах исчезли. Кобб закрыл дверь, посмотрел на Балти и прижал палец к губам:

— Извините за пистоль и часы. Но эти дары пойдут вам на пользу.

— Что значит «ованукс»?

— Англичане.

— А что вы показали индейцам?

— Ваши могилы.

— О! Ну и ну. Отлично.

— Пистоль — большая добыча. У них теперь нет причин возвращаться. Но держитесь подальше от окон. Квирипи обожают рыскать вокруг домов.

Явились миссис Кобб и Благодарна. Балти заметил на лице Благодарны нечто такое, чего там не было раньше. Страх.

— Все хорошо, девочка, — сказал Кобб. — Он ушел.

Миссис Кобб увела Благодарну на кухню.

— Я бы не отказался от глоточка этого виски, — сказал мистер Кобб. — Надо полагать, вы тоже.

— Она испугалась.

— А вы нет?

— Да, но в церкви и на суде она даже бровью не вела. Была безмятежна, как лебедь.

Они пошли в комнату Ханкса и пустили бутыль по кругу. Балти рассказал Ханксу, что произошло. Ханкс приуныл, услышав, что лишился пистоля.

— Я залил в ствол расплавленного свинца, — сказал Кобб. — Теперь из него не постреляешь.

— А у вас есть другой пистоль? — спросил Ханкс.

— Только мушкеты.

Кобб вышел.

— Ты мог бы его и поблагодарить, — сказал Балти. — Он нас уже второй раз спасает.

— Я выражу свою благодарность мистеру Коббу. Во благовремении.

Он снова попросил письменные принадлежности. Балти раздобыл их у миссис Кобб. Ханкс сел и заскрипел пером по бумаге.

— Что ты пишешь?

— Послание Пеллу. В Фэрфилд, а не Фэрхэвен. Постарайся запомнить. Потому что, если я не встану на ноги, черт бы их побрал, письмо повезешь ты.

— Это про полковника Никеля и его флот?

Ханкс закончил писать. Он стащил с пальца кольцо-печатку:

— Добудь мне сургуча.

— Что, опять мне не положено читать?

— Это для твоего собственного блага. Безопасней не знать, что в нем.

— Ханкс-сфинкс снова с нами!

Ханкс вздохнул:

— Ну хорошо. Ты заслужил. Наша задача — собирать информацию.

— И что в этом такого тайного? Мы в колониях Его Величества. Разумеется, порученцы Его Величества имеют право собирать информацию.

— Балти, «собирать информацию» по-другому называется «шпионить». А шпионов вешают.

— Кто нас повесит? Индейцы?

— Голландцы.

— Мы в Новой Англии. Здесь нет голландцев.

— Возможно, мы отправимся в Новый Амстердам.

— На поиски цареубийц?

— Да. И нет.

— Ханкс!

— Охота за судьями — лишь прикрытие.

— Как мило с вашей стороны, что вы этим наконец поделились! Какова же наша настоящая задача?

— Разведка. В преддверии визита полковника Николса.

Балти выпучил глаза:

— Он наносит визит? С эскадрой военных кораблей?

— Это мирный визит. Он проводит административную инспекцию. Новоанглийских колоний.

— Тогда зачем он идет в голландскую колонию?

— Визит вежливости. Даунинг уведомил Вест-Индскую компанию в Амстердаме. Вопросы протокола.

— Тогда зачем все так старались держать меня в неведении? И почему голландцы могут нас повесить за то, что мы помогаем готовиться к официальному визиту?

— Может, ты и прав. Я чересчур осторожен.

— Ну что ж, — Балти шмыгнул носом, — иногда свежий взгляд полезен.

— Согласен. Я теперь тоже вижу все свежим взглядом.

— Отлично. Все разъяснилось.

— Все разъяснилось, — согласился Ханкс. — А теперь сходи и попроси у наших добрых хозяев сургуча.

— Зачем, если ты уже доверил мне свой великий секрет?

— Пелл отнесется к письму подозрительно, если на нем не будет моей печати. Она лишь подтвердит, что ты тот, за кого себя выдаешь.

— Вопросы протокола?

— Совершенно верно.

Наконец вернулся из Милфорда мальчик Мика и привез хирурга — толстого, одышливого, усатого, очкастого голландца по фамилии ДеВроотье. Как все голландцы в Новой Англии, доктор чувствовал себя существом высшего порядка по сравнению с англичанами — по той причине, что голландцы пришли сюда первыми. Пока доктор открывал чемоданчик и раскладывал инструменты, он успел объявить, что его прапрадед, некий Линус ДеВроотье, торговец бобровыми шкурами, прибыл с Адриеном Блоком на «Беспокойном» в 1614 году. Он объяснил (хотя его никто не спрашивал), что говорит с голландским акцентом, поскольку голландский остается языком общения семьи ДеВроотье в Новом Свете. Прежде чем заняться пациентом, доктор потребовал подтверждения того, что обещал ему Мика: что ему заплатят за услуги полсоверена. Это вдвое больше его обычного гонорара, и такая цена объясняется дальним путешествием, которое ему еще предстоит проделать в обратном направлении. Подтверждают ли хозяева свое обещание? Да? Отлично.

Он спросил, при каких обстоятельствах Ханкс получил травму. Упал. С лошади.

Он с сомнением поджал губы и приказал перевернуть Ханкса на живот. Он прощупал позвоночник больного, двигаясь сначала к голове, потом обратно и перебирая пальцами, как воинственный паук. Он тормозил у отдельных позвонков, тыкая в них, хмурясь, изредка мыча или сопя.

Затем он объявил, что должен сделать нечто неприятное для пациента, но необходимое. С этими словами он ввел одну руку меж ног Ханкса, а другой схватил его за член. Ханкс выпучил глаза. Через миг он уже держал доктора за горло и душил его. ДеВроотье пищал, багровея лицом, но занятие свое не бросал. Наконец Бартоломью и Балти вырвали доктора из рук Ханкса.

— Только попробуй еще раз, и это тебе понадобится доктор, черт бы тебя побрал! — рычал Ханкс.

ДеВроотье отнесся ко всему с профессиональным спокойствием и объяснил, что ввел палец внутрь Ханкса в надежде почувствовать сокращения, вызванные сжатием membrum virile [34] Мужского члена (лат.) . пациента. Хорошая новость заключается в том, что сокращения были. Если бы их не было… но не важно. Засим доктор взял иглу и стал колоть в разных местах нижнюю половину торса, ноги и ступни Ханкса. Его заметно обрадовало, что подошвы и один-два пальца ног отреагировали на уколы.

Хирург ДеВроотье снял очки, которые, когда Ханкс его душил, слегка запотели от волнения. Он вытер их и сказал, что у Ханкса «параплегия, вызванная дислокацией или компрессией люмбального вертебрума». Много длинных слов. Затем он сказал, что, возможно, имеет место перелом некоего поперечного отростка. Здесь доктор сделал паузу, после которой заявил, что, возможно, Ханкс снова будет ходить. А возможно, и нет. Все решат ближайшие три — шесть дней. Если за это время не наступит улучшение, не вернутся чувствительность, подвижность и контроль над телесными отправлениями, это будет дурной знак.