Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

– А ты смотри: и крепостные стены погорели! – показывая на них, сказал серпуховский князь.

– Ты че, хочешь сказать, что и стены надо делать камены?

– А че! – ответил Владимир. – Думаю, надо!

– Надо! – поддержал Пожарский и Кобыла.

Виниаминов промолчал, опустив голову.

– Дим! – воскликнул Василий Пожарский.

Но оказавшийся рядом Владимир Акинфович назидательно произнес:

– Здесь нет «Дим», есть великий князь Дмитрий Иоаннович, княжич.

В нем давно кипела зависть к преуспевающим Пожарским. И, желая раздуть этот промах молодого Пожарского, добавил:

– Привыкли вы, Пожарские, не очень-то уважать других.

Андрей Пожарский встрепенулся.

– Кого это мы не уважаем? – глядя на Акинфовича довольно грозным взглядом, произнес он.

– Да… – начал было что-то говорить Акинфович.

Но его одернул Дмитрий:

– Не надо, боярин. Князь прав.

Тот замолчал, не очень любезно посмотрев на Пожарского.

Вокруг уже собралась толпа. Послышались голоса:

– Князь, че же нам делать?

В голове Дмитрия всплыли слова монаха: «Всем помогал».

– Помощь будет! – сказал он твердо и, повернувшись к Нестерко, успевшего присоединиться к ним, приказал: – Созови, кого можешь, бояр и купцов.

Услышав эти слова, люди успокоились, поняв, что он с них потребует денег.

Золотая Орда расползалась, как сгнившая кожа. Начало положил Мюрид, отошедший от Абдулы. По военным силам они были равны, поэтому скрипели зубами, но терпели друг друга. Хитрый же Мамай выжидал, выбирая время, чтобы покончить с обеими. Но пока этого не случилось, деление Орды уже нельзя было остановить. Мурза Тагай тихой сапой увел своих людей и основал ханство в Мордовии. Другой ордынский князь Булат Темир утвердился в стране камских болгар. В самом Сарай-Берке тоже прошла перемена. На охоте один из воинов Мюрида выпустил стрелу ему в спину. В результате этого убийства на его место встал хан Азис.

Этим новоханским образованиям надо было жить. Кроме захвата и грабежа, других путей обогащения они не знали. Булат Темир двинулся на суздальское княжество, зная, что по отношению других, московского, тверского, оно гораздо слабее. Тогда Дмитрий Константинович, попросив помощь у Дмитрия, и совместно с братом Борисом на реке Пьяне встретили Булата и разбили его наголову. Тот бежал в Орду к Азису. Хан, испугавшись, что беглец мог позариться на его место, приказал его убить. Тем временем в Болгарском ханстве к власти пришел племянник Булата Гасан. Он стал собирать войско, чтобы отомстить Азису. Для своего усиления он тайно провел переговоры с Мамаем, чтобы заручиться его помощью.

Хан Азис, узнав об этом, заметался, не зная, что ему делать. С двумя противниками он понимал, ему не совладать. И тогда ему, первому из татар, пришла мысль просить суздальского князя помочь ему. Дмитрий суздальский, вместе с братом Борисом, вдвоем не решались оказать тому помощь, не заручившись поддержкой своего будущего зятя. И они ее получили. Даже больше. По их просьбе он тайно направил к ним князя Пожарского. Гасан, так и не дождавшись помощи от Мамая, выступил против них. По совету Пожарского, они разделили войско на три части. И, взяв Гасана в тиски, вынудили сражаться. Гасан был разбит и бежал. Азис, преследуя его, догнал и уничтожил.

Русь должна радоваться. Наступило такое время, когда татары начали просить у нее помощи. Но время полного торжества еще не настало. Эти три ярлыка на великое княжение поставили вопрос, кто же все-таки должен быть единоличным владетелем ярлыка. Этот вопрос взялся решить митрополит Алексий. Для этого он выехал в Орду. Огромным терпением, мягкостью и личным влиянием ему удалось достигнуть цели. Московия опять торжествовала.

Но на востоке события заставляли приковывать к себе внимание. Новая звезда востока в лице Тамерлана начала посматривать на запад. Хитрый и умный правитель, видя, как дробится некогда могучее государство, решил этим воспользоваться. Но делать это он захотел руками самих татар.

Далекому потомку Чингисхана Тохтамышу не находилось места в родной Орде. И Тамерлан помог ему стать кипчатским ханом. Дальновидный Тамерлан сделал это вовремя. Ловкий, хитрый и умный темник Мамай стал ханом, и это не могло не встревожить самаркандского владыку. По совету Тамерлана и обещав свою помощь, он велел Тохтамышу объявить, что Мамай не имеет права на ханский трон, так как не является потомком рода Чингизова. В Орде завязывался новый узел противостояния.

Неспокойно было и вокруг Московии. Все началось с Твери. Отказ своего удела князем Семеном Константиновичем помимо брата Еремея и дяди Василия двоюродному брату Михаилу Александровичу заставил Еремея и Василия обратиться к владыке Василию. Епископ, не посоветовавшись с митрополитом, сам этот вопрос решать не хотел. И Алексий решил узнать мнение молодого великого князя. У того душа была переполнена делами по дальнейшему возвеличиванию Московии, заботе о нуждах простых смертных. И, не желая соседям ничего плохого, он с юношеской наивностью, узнав, что из всех троих князей Михаил Александрович самый деятельный, меря его по себе, высказался за него.

Мудрый Алексий не сразу ответил великому князю. В его душе шла борьба. Он понимал хорошо молодого князя, который хотел, чтобы у всех было хорошо, но иметь под боком храброго, делового князя было опасно: могло кончиться, как бывало раньше, и… войной. Сказать об этом великому князю? «Конечно, – думал митрополит, – он со мной согласится, но в душе у него останется неудовлетворенность. Ему долго править. Он должен “набить себе шишек”, чтобы стать действительно великим и мудрым князем». И… поддержал его. В Твери, где проходил суд, епископ, узнав мнение митрополита, предпочел Михаила Александровича, решив дело в его пользу.

А пока что Дмитрий собрал у себя князей, бояр, мастеровых людей и даже смердов. Случилось так, что ветер, раздувший огромный пожар, вдруг, когда огонь стал подбираться к княжеским хоромам, переменил свое направление, и поэтому они почти не пострадали. Дивился на это народ, говоря о хорошем предзнаменовании.

На этом сборе Дмитрий объявил о том, что хотел бы получить от них помощь, дабы передать ее погорельцам. И еще: он сказал, что решил вместо деревянных стен кремля делать их каменными. Вот тут собрание загудело. И гул этот был не осуждающим, он приветствовал такое решение.

Первым поднялся Кобыла. Он подошел к княжескому столу и положил кисет с деньгой, сказав:

– Великий князь! Ты начинаешь великое дело. Я жертвую на все на это сто рублев.

Собравшие зашептались меж собой: сумма была великой. Но задел был сделан и теперь каждый уж рублем не откупится. У кого не было с собой денег, принесли потом. Набралось около пяти тысяч рублей. С учетом княжеского вклада, теперь денег хватало и погорельцам, и на начало каменных стен. Князь, подсчитав, вздохнул, понимая, что его казна затрещит, и крепко.