Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

– Как я понял, ты, князь, советуешь мне остаться в кремле.

Пожарский уже было сел, но вновь поднялся:

– Да, великий князь.

Этого совета Дмитрий послушался и приказал готовить войска к защите кремля.

Когда Пожарский вслед за всеми выходил из княжеских хором, то увидел, что его поджидают Кобыла и Роман. Пожарский подошел к ним, и они пошли вместе. Остановившись на углу Успенского собора, Кобыла, глянув на оставшиеся позади великокняжеские хоромы, повернулся к Пожарскому:

– Че ето он, Андрей, – и кивнул на хоромы: – Князь-то как-то… не очень… Кому, как не те, быть воеводой. Че ты прошел, а сколь давал разумных советов. А он… мало живал в Московии, – как бы передразнивая, произнес он, – а че его Боброк больше?

– Э, друг, брось ты об етом. Боброка я знаю: хороший будет воевода. Тут князь не ошибся. А нащет мня: князь прав, я мало живал в Московии.

– Да брось, Андрей! Мало, много! Скажу, че толку было от…

– Не будем об этом, – махнул рукой Пожарский, перебивая боярина, – скажу только, есть на Руси у многих бояр одна черта: зависть. Вот и поют в уши князю: то ивонный сыночек Димкой назвал… тьфу. Они ж друзья были. Малы годами. Так нет, подметят, на ухо поют. Тьфу… Брось, друг, об этом. Скажи-ка лучше, что случилось с Игнатом. Ему давно пора вернуться. Знать, не получилось. Ишь, как Литва поперла.

– Ето вы о чем? – глядя поочередно на обеих, спросил Роман Кобыла.

Рассказали.

– Да, жаль, че так получилось, но… – Роман развел руками, – а я-то думал… да, ладно. Все понимаем.

– Забудем, други, – сказал Пожарский. – Приходите-ка лучше ко мне в баню. Завтра суббота.

– Придем, – коротко бросил Кобыла.

Поддержал и Роман, и они пошли вместе в новые Сибловы ворота. Выйдя из них, Пожарский, обегая глазами видимую часть кремлевской стены, произнес восхищенно:

– Красива и мощна. Такую-то не очень возьмешь.

На следующее утро в едальню к Пожарскому, где он завтракал с семьей, вошел служка и сообщил ему полусогнувшись на ухо, что прибыл гонец от великого князя.

– Не сказал зачем? – спросил, не поворачиваясь, князь.

Тот опять зашептал:

– В баньку приглашает вечерком.

– Скажи, буду. Но не один, а с друзьями.

Служка поклонился и неслышно вышел в проход.

Под вечер, когда солнце во все глаза смотрит, где ему выбрать ложе на ночь, к хоромам великого князя подъехали три всадника: Пожарский, Ослябя и Кобыла. Встретив гостей, служка проводил их до бани. Дмитрию сообщили, и он вышел на крылец их встречать.

– Здрав будь, великий князь Дмитрий Иоаннович, – сказали они в один раз и поклонились.

– Здравы будьте и вы, проходи, спаситель, – шутливо толкает князь Романа в спину, проходите. Рад таким гостям, – и открыл перед ними дверь, откуда клубами повалил пар. Идя, Пожарский сказал:

– Великий князь, вчера, когда вышли от тя, залюбовались кремлем. Хорош! Ох, хорош!

Кобыла и Роман поддержали:

– Такого, пожалуй, не только на Руси, но и у литовцев не найти.

Князь счастливо заулыбался, дружески подталкивая каждого в проходе.

Неожиданная смерть Конрада фон Вернера сильно расстроила великого магистра Винриха фон Книпроде. Конрада он считал деятельным, умным рыцарем. Его угрожающий поход к границам Литвы, когда он, магистр, со своими рыцарями сражался в рядах селезского герцога, помогал ему раздвигать границы, Конрад, напугав соседа, отбил у него охоту в это время двинуть свои войска на тевтонские земли.

Но Вернер дал как бы знак, что забывать о Литве нельзя, и магистр решил, вернувшись к себе, продолжить поход, начатый фон Вернером. Тем более магистр получил известие, что Олгерд с войсками пошел на восток.

Пока в Москве решали, что делать, Олгерд приближался к Московии. Но его продвижение оказалось не таким победоносным, как он ожидал, тщательно скрывая свои намерения. Первым яростное сопротивление оказал ему Семен Дмитриевич Крапива. Но был убит. Под Оболенском его встретил князь Константин Юрьевич. Но тоже пал в неравном бою.

Эти сражения позволили Москве собрать и направить навстречу Олгерду сторожевой полк. Командовал им воевода Дмитрий Минин. На реке Тросне Олгерда встретили московские сторожевики. Битва была жестокой. Русские погибли, но не отступили. Дорога на Москву была открыта. Не имея больше на своем пути никаких преград, Олгерд быстро пошел на Москву.

Деятельность великого князя, которую он вкладывал в строительство кремля, теперь пошла на его оборону. Он приказал пожечь посады, а сам с вернувшимся митрополитом, присоединившимся к нему его двоюродным братом Владимиром Андреевичем, боярами и со всеми людьми, затворился в кремле.

Подошедший к кремлевским стенам Олгерд был так удивлен и расстроен, что попросил у лекаря чего-нибудь… Неприступные стены были облеплены грозными воинами. Олгерд понял, что штурм ничего не даст. Только положит своих воинов. И решил взять их умором. Трудно сказать, чем бы все дело кончилось, не получи Олгерд сообщение из Литвы, что на ее землю вторглись тевтонцы, взяли Ковно…

Хитрый литовец стал действовать быстро и решительно, пока Москва не знает о нападении тевтонцев, предложил Дмитрию мир, по которому тот должен быть отдать Тверь, захваченный им город Городок и другие земли. Дмитрий согласился, а Михаил торжествовал. Олгерд возвращался обратно, опустошая окрестности, захватывая в плен всех, кто попадался на его пути. Сорок лет Московия не испытывала ничего подобного. А Олгерд, вернувшись к себе, начал собирать новые силы против тевтонцев. Но, понимая, что его сил недостаточно, он даже привлек татар. И вот войско, состоящее из литовцев, жмуды, Руси и татар под предводительством Олгерда, его брата Кейстута и их сыновей, вторглось в тевтонские земли, которые вновь стали называться Пруссией. Тевтонцы встретили их под замком Рудавою и наголову разбили.

Результат этой битвы принес в Московию… Игнатий, буря которого забросила на остров Санден. Израненный, с многочисленными синяками и шишками, он выбрался из того, что недавно называлось кораблем, и был несказанно рад, оказавшись на твердой земле. Он сел тут же, протянув ноги к морю, которое к этому времени стихло и ласково, словно извиняясь, набегало на берег, стараясь лизнуть обидевшего им ноги купчины.

Он долго так сидел, наслаждаясь тишиной, спокойствием, радуясь спасению. Сколько бы он так просидел, неизвестно, если бы не услышал чей-то стон. Он доносился со стороны корабля. Собрав силы, Игнат побрел к нему. На палубе он нашел капитана, который привязал себя к обломку мачты, чем себя спас. Только нога его была удивительно вывернута, часть которой находилась под углом другой половины. Увидя такую картину, Игнатий… напугался. Хотел было даже сбежать. Но застонавший капитан выдавил из себя: