Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

– Не пойму, великий князь, – глядя вниз, показывая этим Дмитрию, что и он захотел посмотреть, что там делается, – че они выжидают. Но, похоже, пока к штурму не готовятся.

Там, внизу, вражина жгла костры, кучами собираясь около них и греясь от ночного мороза.

– Все же, великий князь, – повернулся к нему Пожарский, – ты остерегайся, нечего перед вражиной храбрость свою показывать. А то какой-нибудь стрелок невзначай стрельнет… что тогда делать будем? Этих-то мы прогоним. Не сумневайся. А сил подкопим, кланяться нам они еще будут. Верь мне, Дмитрий.

Великий князь посмотрел на него и через силу улыбнулся.

– Пошли? – спросил Пожарский, потом сказал: – Седня на штурм не пойдут. А те силу беречь надобно.

Дмитрий кивнул, и они спустились вниз.

– Как люди устроились? – спросил великий князь у попавшего ему на глаза дьяка.

– Да, великий князь, все устроены. Никого на улице нету. Впервой, что ли.

Эти два последних слова ножом по груди прошлись. Дмитрий дернулся и широким шагом зашагал к себе.

Время, когда обычно приходил Дмитрий домой, прошло, и Евдокия нервничала: «Чей-то он?» Она поглядела в окно. На улице было тихо, она услышала, как князь зашел в свою опочивальню. «На другой день пойду узнаю». Так она откладывала свой поход несколько раз. И… не выдержала. Тихо, на цыпочках, подошла к его двери. Прислонила ухо. Вроде в опочивальне тишина. Это отчего-то напугало Евдокию. Она решительно открыла двери и ворвалась в опочивальню.

– Митя, – позвала она шепотом.

Тот лежал к ней спиной и не ответил. Она подошла к нему и тронула за плечо. В ответ молчок.

– Митя! – почти крикнула она.

– Что? – Он повернулся к ней.

И о господи! Что с ним? По его лицу текли слезы.

– Митенька! – Евдокия обняла его голову. – Че с тобой?

– Я… я… никчемный князь! Я не хочу жить!

– Митенька, – она села на лежак и положила его голову к себе на колени, – да что случилось?

– Они… они пришли второй раз. Я… Я не могу защитить! Ни дед, ни дядька, ни отец, никто вражину не пускал на родную землю. А я… да какой я князь, Евдокиюшка!

– Хороший князь! Хороший! Смотри, какой кремль отстроил. А ето пройдеть. Ну, че, пришла вражина. Ты ее прогонишь? Прогонишь. В жизни всяко быват. Вот мой батька. Ты знашь… то великий князь, то никто. А щас живет и радуется. Так и у нас. Все уладится. Ты сил набереся. Да еще они те кланяться будут. А я те лучше весточку хорошу скажу. Слышишь меня?

– Слышу.

– Так вот, сынка ты скоро получишь.

– Чтоо?! – Он как ужаленный вскочил на ноги. – Ребеночек у нас скоро будет. Ой, мила моя! – И поцеловал ее несколько раз.

А на другой день князя нельзя было узнать. День он начал, когда солнце только протирало глаза. А он был уже у воинов, справлялся, как их кормят. Да и сам с ними отутренечал. В обед к нему запросились вдруг от Олгерда переговорщики. Князь, в душе обрадовавшись, не сразу открыл им ворота. Пусть видят, мы-то не очень хотим вести с ними переговоры.

Олгерд с утра, когда Дмитрий уплетал кашу со своими воинами, собрал Кейстута, оба их сына и Михаил тверской. Олгерд объявил, что он не думает штурмовать кремль:

– Только людей погубим. А возьмешь его или нет, только Богу известно. За спиной у нас стоит его братец с войском. Вот и окажемся мы между молотищем и… как… ее?

– Наковальней, – подсказал Ягайло.

– Да, да! – и поглядел на Кейстута.

Тот потянул воздух своим здоровенным носищем, но ничего не сказал. Все молчали. Не выдержал Михаил:

– Великий князь, Олгерд! Что ты делашь! В твоих руках навечно лишить Московию ее мощи. А ты… нет. – Он вскочил.

– Сядь! – грозно прикрикнул Кейстут.

– Это ты его толкнул прийтить суды! Обещал помощь других князей. Мол, придет рязанец! А где он? У братца! Понял! Ты прав, Олгерд. Надо уходить. Уходить красиво!

Олгерд усмехнулся:

– Уйдем красиво. Его братец, как мне известно, холост. Вот я отдам Елену за него. А ты, Михаил, мирись с ним. Хватит нас стравливать. У нас своих забот полон рот.

– Эти рыцари чертовы спать не дают, – вставил слово Кейстут.

Решение было принято.

Великий князь Дмитрий Иоаннович на переговорах вел себя так, как будто он победитель.

– А земли, – глядя на Михаила, сказал Дмитрий, – которые ты у мня забрал, верни.

Тот было хотел открыть рот, но его перебил Олгерд.

– Вернет и заключит с тобой мир, – сказал он твердым голосом.

Михаил только поморщился.

– Насчет женитьбы Владимира Андреевича, запросим его согласие. Я… думаю, он согласиться, – добавил он, увидя, как сник Олгерд. – А насчет вечного мира, что скажу: ничего вечного не бывает. Давайте его заключим до Петрова дня. А там посмотрим.

Олгерд отъезжал от Москвы не как победитель. Это чувствовалось по его раздражительному голосу, когда он приказал Кейстуту и сыновьям разбиться и тщательно следить, как бы московитяне не вздумали догнать.

Как только последний литовский воин скрылся за горизонтом, к хоромам великого князя повалил народ.

– Князь! Князь! – как эхо грома неслось по улицам кремля.

Князь вышел на крыльцо и приказал открыть ворота. Вскоре обширный двор заполнила толпа. Она скандировала:

– Князь! Слава те!

Когда, наконец, торжествующий народ удалился, к князю пришли бояре: Михаил Бренка, Дмитрий Боброк, Окатьевич и другие. Не было только князя Пожарского. Бояре подметили, шепчась меж собой: «Князь-то… смотри… не узнать. Молодец!» Да, великий князь Дмитрий Иоаннович выглядел уверенным, главное – повзрослевшим. Испытания выковали из него великого. Разговор был с боярами теплый, задушевный. Но все же чувствовалось, что Дмитрий словно кого-то ожидает. Так, в этом ожидании, и прошел вечер. Князь приказал накрыть стол. И подвыпившие бояре лезли к князю целоваться и клялись в своей преданности.

Но когда все разошлись, князь послал к Пожарскому дьяка, чтобы тот объявил, что Дмитрий ждет его завтра в баню. Не мог великий забыть, кто в то трудное для него время готов был грудью защитить своего князя. Он только один понял состояние великого.

На другой день, несмотря на вчерашнюю попойку, Дмитрий поднялся рано. Полураздетый, он вышел в сени, ковшом в бочке пробил лед и, почерпнув ледяную воду, окатил себя. Проделал эту процедуру несколько раз и явился на кухню.

– Чем, хозяйка, угостишь?

Повариха обернулась и ахнула, увидя перед собой князя.

– Да, да…

Князь помог ей.

– Каша есть? – спросил он.

Та кивнула.

– Давай каши, вижу мясо. Режь хлебушек.

Поев и запив все клюквенным, на меду, квасом, пошел в светлицу. Там его ждал предупрежденный накануне дьяк со всеми бумагами. Настал обед, а они все сидели и разбирались. Оказалось, что недоимка была немалой. Закончив, Дмитрий сказал:

– Бери людей, вон боярина Кочеву, его отец здорово умел собирать дань, еще, кого сам найдешь, и…