Юрий Торубаров - Охота за Чашей Грааля [litres]

Дьяк понимающе кивнул. Уходя от князя, Нестерко подумал: «Ну, взялся князь за дело! Будем мирно жить, так, пожалуй, и Калиту обойдем!»

Но мирно жить не давали старые соседи. Тверь! Сколько она попила московской кровушки. Да и сама, сколько свою спустила… Вот и теперь обиженным вернулся к себе Михаил. Было понятно, что он так дело не оставит. Обдумывая свое начало, он понимал, что больше к Олгерду нечего обращаться. Под стенами Москвы он повел себя, как подлый трус, решив даже породниться. Кто остался? Пробежался по княжествам, кто часто ссорился с Москвой. Рязань. Но ее князь только что пришел ей на помощь. Не подходит. А об остальных и думать нечего. Остался кто? Орда! Поскребя у себя по «сусекам», он набрал изрядную сумму. И, как заядлый плут, отправился в Орду.

Прибытию тверского князя в Орду были рады. За последние годы, когда в Орде началась чехарда с правителями, она как-то ослабила дисциплину, реже приходила дань. Поэтому Михаил тверской как бы вернул старые порядки, за что татары отблагодарили его в полной мере, выдав ему ярлык на великое владимирское княжение.

Эта весть точно на ласточкиных крыльях долетела до Москвы. Дмитрий тянуть не стал. В тот же день во все города и веси он отправил своих людей с наказом взять у них присягу на верность Москве и не передаваться тверскому князю, а сам с братом Владимиром и войсками встал в Переяславле. Михаил был не дурак, понимая, в какую бучу он ввязывается, и попросил помощи у Мамая. Тот в душе обижался на Дмитрия за его молчание и для поддержки дал тверскому владыке своего князя Сарыхожа.

Дмитрий хорошо понимал, что клятву надо подкрепить силой. За то время, когда Олгерд в последний раз ушел ни с чем от стен кремля, Дмитрий восстановил и даже добавил численность своих войск. Позвав на помощь брата Владимира, серпуховского князя, они собрались в Переяславле и стали ждать развития событий. Дмитрий сделал так, что Михаил узнал о действиях московского князя, но это его не остановило. Он считал, что ссориться с Ордой тот не будет, прикрываясь Сарыхожей. Татарин даже послал Дмитрию бумагу, в которой говорилось, чтобы он явился во Владимир к ярлыку. На что Дмитрий ответил: «К ярлыку не еду, Михаила на княжение Владимировского не пущу, а тебе, послу, путь чист». Это письмо он сам продиктовал дьяку.

Владимировцы Михаила не впустили, и тот, подогрев татарского посла, мол, Дмитрий вас не признает, заставил того заскрипеть зубами и, отдавши в Мологе, где они стояли в ожидании, ярлык Михаилу, помчаться на встречу к ослушавшемуся князю. Михаил в предчувствии победы потирал руки. Но Дмитрий был уже не тот, которого знавал ранее Михаил.

Он встретил посла так, устраивая пир за пиром, сгоняя для веселия скоморохов, одаривая его дорогими подарками, что тот просто влюбился в Дмитрия. Они стали друзьями. Новый друг настойчиво рекомендовал Дмитрию приехать в Орду, где он подготовит хана так, что тот тоже станет его другом. Дмитрий, посоветовавшись с митрополитом, дал согласие. Владыка был рад, глядя на князя, как тот меняется на его глазах, становясь подобным своим великим предкам.

Они поехали вместе. Но на Оке распрощались. Митрополит должен был вернуться в Москву, чтобы обручить Олгерда дочь Елену с серпуховским князем.

– Это тоже твоя победа, – мягко ткнул Дмитрия пальцем в грудь митрополит.

Благословив его на дорогу, они расстались.

Сарай Берке встретил московского князя просыпающимся утром. Кричали петухи, ревели верблюды, лаяли собаки, слышался и злобный татарский говорок. Дмитрий легко перемахнул через борт, одной ногой попав в воду. Чертыхнулся и весело взбежал на высокий берег. Он был почти пустынен. В единственной коле, стоявшей невдалеке, дремал какой-то татарин.

– Эй, – толкнул его в плечо Дмитрий.

Тот встрепенулся и спросонья поднял было руку с кнутом. Но князь ее легко перехватил.

– Довези до города, – сказал он по-татарски.

– Каласо, княж, садыс! – согласился он.

Дмитрий уселся рядом, и тот хлестнул кобылу. Татарин почему-то догадался, куда надо везти приезжего.

– Масква будэшь? – спросил он.

Дмитрий, улыбаясь, кивнул и подтвердил:

– Москва, Москва. Скажи, – он повернулся к татарину, – как ваш новый хан? Хорош?

– Холос? Моя не знай. Кому холос, кому… – и, вздохнув, стегнул кобыленку.

В хоромах оказалась в это утро одна Макаровна. Главная стряпуха почти не изменилась за столько лет. Разве волос, выглядывающий из-под платка, был похож на иней.

– Княже! – ударила она, увидя вошедшего Дмитрия, по своим толстым ляжкам. – Во горе! – вдруг заголосила она. – А у мня, у дуры старой, и кормить-то нечем!

– Так уж и нечем, – садясь за стол, проговорил Дмитрий, глядя на печь, где жарился кусками порезанный осетр да парила из котелка каша. – Что есть на печи, на стол мечи! – со смехом сказал Дмитрий.

Отдохнув после длинного пути, он спустился к Макаровне и спросил:

– А Хадырь-то жив?

Старуха блеснула на него глазами.

– Я щас пошлю за ним, – просто ответила она.

Завидя князя, Хадырь широко заулыбался. Разве земля здесь такая, но Хадырь выглядел молодцевато. Вот бы удивился, будь жив Калита, увидя татарина.

– Здорова, княж, – сказал он и низко поклонился.

– Садись. – Дмитрий указал ему на сиделец.

Когда тот уселся, князь начал расспрос:

– Как тут новый хан?

Хадырь ответил не сразу. Подумав, сказал:

– Много не верь. Хитрая шакал. Умная. Ханов ссорит. Потом те помират. Щаса боица кипчаткого хана Тохтамыша.

Дмитрий слышал о таком хане, но не знал, кто он такой.

– А кто он такой? – спросил Дмитрий.

Сразу было видно, как он заинтересовался, услышав, что у Орды есть враг.

– Мамая ни Чингис, а он Чингис.

Дмитрию стало все понятно. Хорошо заплатив, он отпустил довольного татарина.

Мамай встретил его так, как будто они были старыми друзьями. Побывал он у ханов и ханш, которые теперь жили при Мамае. И все остались весьма довольны от встречи с московским князем. При прощании Мамай вручил ему ярлык на великое княжение и ознакомил с письмом, которое он написал тверскому князю Михаилу. «Мы тебе дали великое княжение… и ты говорил, что сядешь одной своей силою, так сиди теперь с кем хошь, а от нас помощи не жди».

Дмитрию приятно было слышать такие слова, и они расстались почти друзьями.

Выходя из ханского шатра, к Дмитрию вдруг подбежал юноша и упал перед ним на колени:

– Спаси, князь, мня! Богом нашим Иисусом Христом прошу!

– Кто ты будешь? – спросил удивленно Дмитрий.

– Иван, тверский княжич, отец направил меня в Орду спасать положение, но все напрасно.

– Ты сын Михайла?

– Даа!

– Что надо?

– Десять тыщ.

Дмитрий на мгновение задумался и вернулся к Мамаю.