Геннадий Левицкий - Сокровище тамплиеров. Мечта конкистадора

– У этих людей только один бог – золото. Мы дадим чужеземцам столько желтого металла, сколько не имеет никто из живущих под солнцем. И тогда нас отпустят, а сами уберутся из моей земли. Меня спасет золото!

– Да зачем же им покидать наши земли, когда они ими завладели.

– Да затем, глупый человек, что им надо удивить собственным богатством их мир. Здесь они могут похвастаться только перед нами, но встретят не уважение и зависть, а ненависть и презрение.

– А перед тем как уйти, они убьют нас! Зачем им мы, когда все наши богатства перешли в их сумы.

– Нет! Мы возьмем с них обещание сохранить жизнь.

– И ты веришь их слову? – наивность правителя вызвало презрение у собственного советника.

– Почему нет? Бог этих людей запрещает произносить ложь. Разве этих двоих с непонятной одеждой ты можешь представить говорящими неправду? Они искренне ошибаются и заблуждаются, но не врут.

– Люди бывают разные… А те, которых ты прогнал с одеянием Бога, не только не лгут, но и не ошибаются.

Атауальпа прекрасно знал отношение белых людей к золоту, он видел, как во время битвы они вырывали золотые диски из ушей поверженных касиков, едва не вступая в бой с товарищами за право это сделать. После неудачи с хитоном Единственный Инка не желал следовать ни советам колдуна, ни наставлениям Тоноака и Диего.

– Нас спасет жадность пришельцев, – уверенно произнес он. – А уж потом, когда они буду тащить наши сокровища к большим лодкам, мы постараемся уничтожить всех белых людей. Не должно остаться ни одного в живых. Они умрут страшной смертью! В их памяти не останется воспоминаний о нашей земле, даже если кому-то из пришельцев удастся спастись! Только ужас заполнит их голову! – Разозлившийся в конце беседы Инка брызгал слюной в лицо колдуна так, что тот едва успевал вытирать глаза.

Внезапно злость исчезла с лица Единственного Инки, и ее место заняла доброта и благодушие – прежде эти маски никогда не посещали его. Причина чудесного превращения проста: в комнату вошел Франсиско Писарро, а следом за ним и переводчик. К удивлению Атауальпы, касик белых людей словно продолжил разговор, который он вел со своим советником мгновение назад:

– Наверное, ты уже понял, что более всего интересует моих солдат и моего великого короля, который послал меня в неведомые земли?

– Вы хотите желтого металла? – Атауальпа многозначительно посмотрел на своего советника, ожидая, что тот каким-то жестом подтвердит свою неправоту и мудрость Единственного Инки. Колдун, однако, застыл, уперев глаза в невидимую точку на голой стене.

– Да. И если твой народ сможет дать золота достаточно много, мы вернем тебе свободу и покинем твои земли, – пообещал Писарро. – Во сколько ты оценишь свою жизнь?

– Я заполню эту комнату на высоту стоящего с вытянутой рукой человека. – Атауальпа надеялся сразить чужеземца щедростью.

У колдуна вылезли на лоб глаза, Писарро, напротив, имел такой вид, словно слышал подобные предложения по несколько раз на дню. Он задал следующий вопрос:

– Как скоро комната наполнится золотом?

Недолго думая, Атауальпа пообещал:

– Два месяца.

– Моему великому королю требуется также серебро.

– Хорошо, – вновь поспешил согласиться Атауальпа. – Им мы заполним соседнюю комнату.

Колдун смотрел на Единственного Инку сумасшедшими глазами, а Писарро недовольно поморщился:

– Соседняя комната гораздо меньше этой.

– Мои люди заполнят ее два раза, – поспешил обрадовать своего тюремщика Атауальпа.

При этих словах повелителя колдуну стало совсем худо, и он брякнулся на пол. На него никто не обратил внимания.

– Ты получишь свободу и свое царство, если, конечно, не совершишь измену, – пообещал Писарро.

Чтобы соблюсти все условия, в комнате была проведена красная черта на уровне вытянутой руки Атауальпы.

Золото медленно собиралось с поселений туземцев. Они не пытались ничего укрыть. Для выкупа верховного вождя жертвовали сокровища, которые многие столетия принадлежали храмам и считались священными. Однако отсутствие лошадей вынуждало пешком приносить его, или привозить на ленивых капризных ламах, из отдаленных мест империи Атауальпы. А прежде надо было разнести весть, что Единственный Инка пленен и за него требуется внести выкуп. Атауальпа никак не укладывался в обещанные сроки; ведь до его столицы – Куско – было тридцать дней пути.

Писарро нервничал. Он никогда не был скупердяем и славе отдавал большее предпочтение, чем деньгам, но золота было слишком много; такого количества желтого металла в одном месте едва ли кто лицезрел. Вид золота, уже закрывшего полкомнаты, зажег в его глазах дьявольский огонь, и медлительность, с которой наполнялось помещение, выводила конкистадора из себя. Вид несметных богатств не лучшим образом влиял на его солдат. Однажды Писарро послал за золотом трех воинов; «в пути, – сообщает Кристобаль де Мена, – с ними приключилось бедствие, поскольку товарищи, несшие золото, поссорились из-за каких-то украшений… и один отрубил руку другому…».

Шел третий месяц со дня заключения соглашения между Писарро и Атауальпой, но золото и серебро продолжало доставляться и Единственному Инке сохраняли жизнь в неприкосновенности. Тем временем в руках испанцев оказался его свергнутый брат Уаскар.

Писарро приказал привести его в комнату Единственного Инки и спросил последнего:

– Приятно ли ты видеть своего брата?

Атауальпа был достаточно умен, чтобы скрыть свой ужас от появления еще одного Единственного Инки. Вполне естественное удивление он попытался разбавить восторгом – на что пришлось потратить огромные усилия.

– Дорогой брат, я прошу тебя простить за несправедливость, мной совершенную! – Атауальпа обнял Уаскара. – Ты мой единственный близкий человек! Как рад я видеть тебя живым в это печальное время!

Уаскар никак не отреагировал на объятия брата; лицо его оставалось каменным, только опущенные руки сжались в кулаки. Атауальпа, не дождавшись взаимности, отошел, на всякий случай, подальше от обретенного родственника.

– У тебя будет время излить братские чувства, – пообещал Писарро. – Но помни, если в течение месяца не будет наполнена комната до оговоренной черты, твой брат будет жестоко казнен. Я подарил тебе еще один месяц, но мое терпение не бесконечно.

Атауальпа грустно промолвил:

– Ты можешь забрать его жизнь сейчас, потому что моим людям никак не успеть. Слишком долгие дороги им надо пройти, но ты получишь все, что требуешь. Только не так скоро, как хочется мне и тебе.

Писарро разозлило, что его требование отвергается, едва оно было произнесено.

– Может, вид крови Уаскара заставит твоих людей стать более подвижными?