Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

Мессу прочитал сам епископ со своими канониками; после благословения он проводил отряд колонов к Старым воротам, где были приготовлены повозки с инструментами, снедью и зерном. Епископат предоставил по пятьдесят сестерциев [16] В каролингскую эпоху – приблизительно 27 килограммов. – Примеч. автора . семян на каждого главу семьи – помимо того, чем люди разжились на собственный счет. Крестьяне получат столько земли, сколько смогут обрабатывать из года в год, и эта весть вдохновила многих барселонских земледельцев, которые прошлым летом лишились всего.

Фродоин предложил неожиданное решение, когда никто не знал, что делать. В каждой своей проповеди он боролся со страхом доверившихся ему прихожан. И хотя ходили слухи, что граф Гунфрид ничего не знает про априсий и может его отменить, люди верили епископу, потому что больше уповать им было не на кого. Альтернативой выступала голодная смерть, и крестьяне взглядами подбадривали друг друга.

Фродоин, до сих пор не привыкший к сырости, решил не расставаться с тяжелым церемониальным покровом, что придало прощанию дополнительную торжественность. В митре, с посохом в руке, он шел вслед за большим распятием. Раб вел в поводу епископского коня – Фродоин решил в знак своего расположения проехать с уходящими часть пути.

В последние дни барселонские писцы были перегружены работой. Каждый глава семьи приводил свидетелей, подтверждавших его добропорядочность и верность христианским обычаям.

Здесь же находились виконт, викарий и другие чиновники графства. Капитану Ориолю с гвардейцами предстояло сопроводить колонов до пяти поселений возле Монтсени – там, рядом с Бредой и Риэльсом, земли принадлежали епископату. Пустующие угодья были плодородны, и если крестьяне поторопятся, то успеют провести сев еще до заморозков.

Сунифред выглядел встревоженным, но Фродоину было не до него. Он спешил попрощаться со знакомыми колонами. Епископ отыскал Жоана, Леду и их детей. Увидев прелата, женщина почтительно поцеловала его кольцо.

– Ты получил документ, Жоан? Даже если ты не умеешь читать, храни его как самое ценное сокровище. Твоя семья будет владеть этой землей из поколения в поколение.

В обычае у готов было письменно фиксировать продажу и передачу земли во владение. Фродоин продолжал:

– Я до сих пор молюсь за вашу дочурку Аду, да пребудет она с ангелами Господними. И не забудь, Жоан: в день святого Фелиу ты должен отдать два окорока, двух каплунов и ребра с одной свиньи – или столько же в переводе на зерно. Церковная повинность обязывает тебя принести также первые плоды земли – они для Бога. Кажется, что это много, но здешняя почва плодородна.

Виконт не позволил предоставить колонам какие-нибудь льготы или поблажки: граф не потерпит убытков. Если земля окажется щедра, семьи переселенцев справятся.

– Точно так и будет, – пообещал Жоан, маскируя неуверенность.

– Сеньор епископ, а верно, что в тех местах водятся драконы?

Жоан дал Гальдерику подзатыльник за то, что тот раскрыл рот без разрешения. Фродоин наклонился и взъерошил непоседливому мальчишке волосы. Этот вопрос был следствием древних преданий, ходивших по Марке, и даже сам епископ не знал, правдивы они или нет. В землях Англии тоже рассказывали о драконах, разрушающих монастыри, но многие утверждали, что это вина кровожадных разбойников с севера.

– Не верь всему, что говорят, сынок. – Фродоин вытащил маленький серебряный крестик. – Возьми, Гальдерик. Ни один дракон не осмелится причинить тебе вред, пока ты его носишь.

– Вы слишком щедры к нам, мой господин, – пробормотала смущенная Леда. Сын ее только что получил самый ценный предмет, каким они когда-либо владели.

Фродоин благословил семью и двинулся дальше. Беспокойство не покидало его. С тех пор как Карл Великий захватил территорию Марки, множество подобных дерзких походов завершались плачевно.

Элизия и Гали тоже находились здесь. Епископ подозвал их к себе; он до сих пор не привык к происшедшей с этой четой перемене. Гали объявил себя наследником большого дома рядом с Мираклем. Старики помнили историю Гомбау и самого Гомбау, вассала графа Сунифреда, который бежал, когда в город вошел Гильем Септиманский. И про его семью в Вернете тоже знали. Никаких записей о доме не нашлось, но никто и не представил свидетельства против Гали, так что виконт передал ему дом. По совету Сервусдеи, который, как, впрочем, и все в Барселоне, относился к Элизии с нежностью, в документе было проставлено, что десятая часть дома принадлежит супруге: так было положено по готским законам. Без ее согласия Гали не мог совершать с домом никаких сделок. Но самое поразительное было в том, что у четы нашлись деньги на восстановление дома и работы уже начались. Серебряные монеты барселонской чеканки. Фродоин без ведома виконта и викария сумел притормозить затеянное ими расследование – чиновники хотели установить, откуда взялись эти деньги. Настало время смотреть вперед.

– Вот они, самые состоятельные из моих колонов! – лукаво заметил Фродоин.

– Сеньор епископ! – спесиво поздоровался Гали. Он щеголял в короткой тунике ярко-алого цвета и расточал широкие улыбки крестьянам, вынужденным отправляться на пустоши.

– Когда вы откроете двери «Миракля»?

Гали обернулся к Элизии: взгляд ее был полон задора, глаза блестели, словно два светлячка.

– Таверна и кухня скоро будут готовы, а вот с верхним этажом придется подождать, – возбужденно затараторила девушка. – К тому же надо починить крышу, расчистить огород, поставить конюшню, а еще…

Фродоин не стал слушать дальше. Элизия была как стремительный вихрь.

– Ты – благословение для нашего города.

Девушка покраснела и опустила глаза. Хотя ей было всего шестнадцать лет, она лучше других приспособилась к новой жизни. Она была энергична и полна решимости, к тому же хорошо платила за работу; благодаря ей многие каменщики и плотники теперь не боялись встретиться с зимой. В знак ответной признательности они с Гали поднесли епископату щедрое пожертвование, которое Фродоин уже определил потратить на больницу для бедных и новые леса для строительства собора.

Епископ уже шел дальше, когда его нагнал Гали. Элизия осталась болтать с Ледой.

– Господин, я должен вам кое-что передать.

– Не сейчас, Гали. – К этому парню у Фродоина душевного отношения не было. Они были ровесники, но сладкая притворная улыбочка и нехорошая слава среди колонов заставляли прелата соблюдать осторожность.

– У меня для вас послание от Дрого де Борра.

Фродоин посуровел. Ему не понравилось, что один из его колонов связан с Дрого.

– Говори, – процедил он сквозь зубы.