Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

В глубине сада Элизия увидела каменный вход в пещеру. Оттуда шел свет, и любопытная девушка спустилась вниз. Она оказалась в подземном святилище древнего храма, выстроенного из огромных глыб, истертых столетиями. Все здесь дышало историей. Года стояла спиной ко входу и тихо пела перед нишей, в которой помещались терракотовые фигурки женщин в островерхих платках. Элизия увидела ритуальные чаши, наполненные вином, медом и солью. «Да ведь это языческий обряд!» – поразилась гостья.

– Элизия из Каркассона, подойди, чтобы приветствовать Мать.

– Что это за место? Вы – не христианка?

– Я христианка, а еще я такова, какими были мои предки. А ты?

Года протянула девушке чашу со спиральным орнаментом и наполнила ее ароматическим маслом.

– Моя семья владела храмом на склоне Монс-Иовис, – продолжала Года, не прерывая ритуала. – В нем были колонны из зеленого мрамора и прекрасные аркады, золотые чаши и огромное серебряное распятие. Священник, назначенный моим дедушкой, толковал мне и моим братьям библейские истории. Меня и тогда удивляло, что в них не говорится о манах, хранителях дома, и о Великой Матери, подательнице плодородия. Если Бог живет на небесах, то кто же заботится о земле?

– Сейчас ваша семья не владеет этим храмом? – в замешательстве спросила Элизия.

– От моей семьи никого не осталось, Гильем Септиманский убил всех. – Взгляд Годы затуманился. – Франками овладел суеверный страх. Мой первый муж тоже пал в битве – не оставив мне детей. Перед казнью мать умоляла меня выжить, чтобы наша кровь не погибла, и я вышла замуж за безобразного мужчину… если только можно назвать мужчиной этого дряблого, вечно пьяного старикашку, чьи вопли ты только что слышала. Я мечтала умереть… пока не родилась Арженсия. В ее глазах я вижу всех своих предков.

– Вы колдунья? – недоверчиво спросила Элизия, оглядывая святилище-гипогей.

Года продолжила свою песнь и совершила возлияние на алтарь – полила статую маслом. Элизия была девушка практического склада, в жизни своей она знала только работу, но и ее опьянила таинственность этого момента. От Годы исходила аура силы, она свершала свой обряд с такой же серьезностью, как и старый монах Сервусдеи. Она походила на жрицу из древней языческой легенды, которые до сих пор передавались из уст в уста. Когда Года закончила, в гипогее воцарилось спокойствие. Масло стекало в большую чашу, и Года наполнила из нее стеклянный флакончик.

– Элизия, ты пришла в Барселону с добрыми намерениями. Покровителям города это известно, они желают дать тебе благословение. Прими это масло и всегда держи при себе.

– Но ведь это запрещено Церковью!

– В моей семье всегда так делали, и наш город стоит до сих пор. Римляне не зря обосновались именно здесь. Пока я жива, мы будем преклоняться перед силой этого места.

– И вы не боитесь, что Фродоин вас покарает?

– Епископ – мужчина, – сверкнула очами Года. – Всего лишь мужчина…

Элизия восторгалась этой готской сеньорой. Перед ней стояла прекрасная взрослая женщина с сильным характером. Элизия находилась в святилище Годы и решила задать здесь вопрос, который не давал ей покоя.

– В день, когда мы пришли в город, я говорила вам о брате с сестрой…

– Об Изембарде и Ротель из дома Тенесов. Ты из-за них плакала. – Уловив волнение Элизии, Года посмотрела ей в глаза. – Он жив, и она, возможно, тоже, но она в плену у Дрого де Борра.

– Где Изембард? – Элизия хотела казаться спокойной, но Года прочитала самые сокровенные ее помыслы и обняла за плечо.

– Этот юноша оказался частью старинной легенды, которая упрямо не желает умирать, – поведала она тоном сообщницы. – С ним все в порядке, его взяли к себе старые лесовики, которые много лет назад были вассалами его отца и других Рыцарей Марки. Эти люди впали в немилость, как и я, и они не хотят ничего забывать. – В ее словах сквозила горечь. – Он обучится воинскому искусству, решая последнюю загадку Марки: что сталось с детьми графа Сунифреда, пропавшими вместе с отцом этого юноши, Изембардом из Тенеса.

Элизия слушала затаив дыхание. Но слова Годы звучали не слишком обнадеживающе.

– Один Господь ведает, что с ним будет, так что позаботься о своем сердце.

Девушка разрывалась между радостью и болью, ей захотелось уйти.

– Моя госпожа, для чего я сюда приходила?

– Я хотела с тобой познакомиться. – В глазах хозяйки появился странный блеск. – Ты нашла монеты в доме рядом с Мираклем, правда?

Запираться не имело смысла. Гали повсюду хвастал, как обогатился в одночасье.

– Дом принадлежал деду моего мужа, вот откуда он про это знал. Я вышла за Гали, и в тот же день мы отправились в Барселону, чтобы начать новую жизнь.

– А как вы познакомились? – Годе было важно получить ответ. Она хотела понять, знает ли Элизия об отношениях Гали с Дрого де Борром. Именно по этой причине она и пригласила девушку к себе.

Но Элизия в ответ начала рассказывать о своем дедушке и о своей жизни на постоялом дворе Отерио. Глубины изумрудного взора Годы помогали раскрыть душу, и девушка поведала о своем внезапном пробуждении после встречи с Изембардом из Тенеса. Года позабыла о своей изначальной цели. Она упивалась юным восторгом Элизии и силой ее чувства. И так вот, неожиданно, между двумя женщинами родилась дружба, для которой не имела значения разница в общественном положении. Раздался стук шагов, и соединявшая их магия исчезла. В гипогей спустился слуга, в святилище хозяйки ему было неуютно. И Года ему вовсе не обрадовалась: слугам было запрещено появляться в этом месте.

– Моя госпожа, епископ говорил правду, – сообщил он и перевел взгляд на Элизию. – Гали снова отправился в таверну у ворот Регомир, где собираются наушники Дрого.

Элизия чуть не выронила флакончик с маслом. Она сверлила Году взглядом, как будто подруга ее предала.

– Вы следите за моим мужем?

– Дрого использовал его, чтобы подступиться к епископу, – без утайки ответила дама. – Колонам теперь, может быть, все равно, но на кон поставлено само существование Барселоны, Элизия. Вот почему мне нужно знать, кто друг, а кто нет.

Мир зашатался под ногами Элизии. Гали оказался прав в одном: эти богатеи их используют. А еще ей было горько узнать, что Гали ночью ушел в таверну. Именно такого рода шепотки она и не желала слушать перед свадьбой. Года смотрела на девушку, и лицо ее бледнело.

– Феликс, бери людей и отправляйтесь вместе с нею. Вытащите оттуда Гали, пока еще не поздно.

Гали вошел в замызганную таверну возле ворот Регомир и спустился по деревянным ступенькам в старый подвал, где пол был выложен кирпичами, елочкой. Здесь омерзительно воняло прогорклым салом и телесными выделениями. Увидев пришедшего, женщина по имени Бальдия пошире распахнула ворот засаленной рубашки и шагнула вперед, уверенная в своей поживе.