Хуан Франсиско Феррандис - Барселона. Проклятая земля

– Вообще-то, исходящая от вас вонь чуть не заставила нас спасаться бегством. Как бы то ни было, вам, наверно, известно, что перемирие с королем Карлом в этом году закончилось. Граф Уржельский пока ничего не сделал для его возобновления, так что мы ничего не нарушим, если уведем вас с собой.

– Господин, не забирайте детей! – взмолился Донадео.

– Да за них торговцы рабами дадут больше всего. – Командир приставил саблю к его шее. – А вот тебя нет смысла оставлять в живых.

Года тряхнула головой. Рядом с ней подвывал Эрмемир, остальных охватила паника. Это было опасное путешествие, и оно закончилось плохо.

– Я тесно связана с Фродоином, епископом Барселонским. – Года торопилась, ей нужно было предотвратить трагедию. – Отпустите нас, и он даст хороший выкуп!

– И где же сейчас этот пастырь неверных?

– Он скоро вернется вместе с новым графом Барселонским, а как только он узнает о случившемся, сразу же обратится к вали Льейды. – Она посмотрела командиру в глаза. – Если со мной что-то случится, епископ позаботится, чтобы полномочные правители Льейды и Сарагосы устроили на вас охоту.

Сарацин рассмеялся, хотя угроза подействовала на него сильнее, чем он хотел показать. Договоры и сделки между знатными христианами и властительными маврами были нередки, они даже заключали союзы, скрепляя их узами брака.

– Епископ настолько ценит тебя, что встанет на пути у племянника вали Льейды? – Сарацин с удовольствием наблюдал за реакцией женщины. Ему следовало проявить к ней уважение, ведь христианские церковники обладали большой властью. – Меня зовут Адд-аль-Малик, и сейчас мы забираем вас с собой. – Он одарил Году любезной улыбкой. – Надеюсь, по дороге ты развлечешь меня историей о том, зачем благородной красавице возить соль по этим безлюдным местам. А в Таррагоне я приму решение: продавать вас или отправить весточку вашему епископу.

В маленькой обители Форнолс престарелый брат Бонифаций молился за юного раненого рыцаря, лежащего на столе в трапезной. Юношу приняли за покойника и чуть было не погребли. Монах промыл его раны вином, заштопал ниткой из кишки и обмазал илом, смешанным с соком чертополоха, толченого ладана и болиголова. Ножевая рана на спине оказалась поверхностной – удар приняла на себя кольчуга, а вот рана в боку была глубока. Юноша спас себя, заткнув отверстие дорогим платком, но он потерял много крови. Жизнь его была в руках Господа.

– Вижу, вы приняли в нем горячее участие, брат Бонифаций, – заметил настоятель, присоединяясь к старику.

Бонифаций, покряхтывая, поднялся с колен и погладил золотистые волосы юноши.

– Этот цвет нечасто встречается в наших краях, но я помню другого мужчину с такими волосами. Это было давно. Его звали Изембард из Тенеса. Помните вы Гисанда из Барселоны? Говорят, сын рыцаря, воспитанный монахами Санта-Афры, присоединился к нему и вместе с Гисандом защищал земли колонов барселонского епископа. Эта история казалась не слишком достоверной, но вдруг все именно так и было?

– Гисанд и его люди погибли в замке Тенес. Если законный сын Изембарда находился при старом рыцаре, его должна была постигнуть та же участь.

– Быть может, он и выжил. Пути Господни неисповедимы.

Настоятель встал рядом с раненым. Никто из монахов в его обители не обладал познаниями лекаря – знали только то, чему могли выучиться у собственных матерей. Еврейские врачи проживали далеко, в Жироне, да и расплатиться с ними монахам было нечем. Бонифаций уже все приготовил для отходной молитвы. Настоятель прикоснулся к юноше, и тот шевельнулся, не открывая глаз.

– Элизия… – прошептал он.

– Что он сказал? – удивился Бонифаций.

– Не знаю. Кажется, назвал женское имя.

Монахи видели, как судорожно мечутся зрачки раненого под прикрытыми веками.

– Гисанд… Я не сумел найти графиню… и Гифре… Нет…

Монахи переглянулись.

– Он сказал «Гифре»?

– По-моему, да. – Настоятель огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто его не может услышать. – Возможно, это совпадение, ведь мужчин с таким именем много.

– Да, но лишь один юноша со светлыми волосами может соединить в своем бреду Гисанда, графиню и некоего Гифре. Это что-нибудь да значит!

– Если здесь и впрямь лежит Изембард из Тенеса, это ведь знак Божий!

Старый монах посмотрел на алтарь. Братья выбелили апсиду в форме трапеции и теперь, как могли, писали на стене фреску: воскрешение Лазаря. Никто в обители не обладал навыками художника, но монахи были упорны, ведь им приходилось с помощью изображений наставлять новичков, делавших первые шаги в духовную жизнь. Бонифаций из года в год молился, чтобы маленький монастырь уцелел, ведь он пережил там много грабежей и кровопролитий. Только долгосрочный мир поможет им распространить по долинам свет Евангелия.

Бонифаций посмотрел на раненого, и у него возникло ощущение, что он участвует в деле, превосходящем разумение простого монаха; он просто обязан спасти эту жизнь, теперь старик сознавал это со всей ясностью. После долгих лет безмолвия незнакомый юноша произнес имя, обладавшее для них одним-единственным смыслом: забытая надежда.

Года шла первой в веренице пленников, связанных и соединенных между собой длинной веревкой. К ее удивлению, командир отряда Малик оказался человеком просвещенным и хорошо говорил на языке Марки. Племянник вали читал по-арабски и даже рассказал Годе о своих друзьях-богословах из Льейды и Сарагосы, которые в 858 году занимались в Валенсии поисками мощей святого Викентия. Малик принял участие в опасном заговоре (о котором он не пожелал ничего рассказывать), и ему пришлось покинуть Льейду. Теперь он и его люди кормятся грабежами на территориях и Марки, и Сарагосы.

– Ты такой же изгнанник, как и я, – ехидно заметила Года.

Солдат и пленных рыбаков испугал ее высокомерный тон, но Малик выглядел скорее удивленным, нежели оскорбленным.

– Я помню, один купец рассказывал мне о тебе, Года.

– И что же говорят неверные о твоей пленнице? – с вызовом спросила она.

– Что ты происходишь из древнего рода и знаешь всю историю Барселоны.

– Город, которому без малого тысяча лет, таит слишком много секретов, столько не выведать никому.

– Скажи-ка, что помнит твой город о времени мусульманского владычества?

Года хорошо обдумала свой ответ. Бабушка рассказывала о тех временах с двойственным чувством. Новые хозяева, пришедшие с юга, получили город с крепкими стенами, но весь его блеск давно исчез.

– Твои предки сознавали, что на севере после падения Меровингов собирается новая империя.

– Уж слишком ленивы были те короли!

– Барселона находилась рядом с границей, возможность ее лишиться была абсолютно реальна, поэтому восемьдесят лет мусульманского владычества добавили городу очень мало жителей-сарацин. В основном туда приходили солдаты, военачальники и чиновники вали . Мавры соорудили в соборе маленькую мечеть и перестроили несколько вестготских дворцов. Им не хватило времени, чтобы возвести в Барселоне такие же великолепные здания, которыми славятся города юга.