Мика Валтари - Египтянин

– Приветствую тебя, храбрый человек! Можешь говорить свободно, этот лекарь в моем шатре простак из простаков и все равно ничего не поймет.

Но лазутчик только проговорил:

– Господин мой Хоремхеб, сено доставлено.

И больше не добавил ни слова. По этой его фразе я решил, что он лазутчик Хоремхеба. Хоремхеб же тотчас покинул шатер и велел зажигать опознавательные костры на вершинах гор, так что спустя считаные мгновения цепь огней протянулась от победных скал до самого Низовья. Таким способом Хоремхеб послал весть кораблям в Танис – выходить в море и идти к Газе, давая бой сирийским судам, если столкновения невозможно будет избежать.

На следующее утро затрубили трубы, и войско двинулось через пустыню в Сирию, предводительствуемое колесничьими отрядами, расчищавшими дорогу от неприятельских разъездов и намечавшими места стоянок. Каким образом Хоремхеб намеревался вести бои с хеттами на открытом пространстве, я себе не представлял. Войско, однако, с удовольствием последовало за Хоремхебом, мечтая о сирийских богатствах и обильной добыче, я же, глядя на лица воинов, видел на них печать смерти. И тем не менее я взошел на носилки и двинулся следом, оставляя позади победные скалы и белевшие в перегороженной долине кости хеттов и египтян, согласно покоившиеся рядом.

Теперь мне надо приступить к рассказу о войне в Сирии, хотя поведать мне на сей счет почти нечего, потому что я плохо разбираюсь в военных материях, все сражения в моих глазах выглядят на один лад, а все горящие города и ограбленные дома, стенающие женщины и изуродованные тела – все выглядит одинаково, где бы такое ни происходило. Так что мой рассказ был бы слишком однообразен, возьмись я описывать подряд все, чему был свидетелем, – война в Сирии длилась три года и была жестокой и беспощадной, и очень многие погибли в ней, так что селения Сирии были опустошены, фруктовые сады вырублены, а города обезлюдели.

Но сначала я расскажу об одной уловке Хоремхеба. Он бесстрашно перешел со своим войском сирийскую границу, опрокинув поставленные Азиру пограничные камни; он двигался вперед и, чтобы потешить своих воинов сладкими плодами победы, позволял им грабить селения и развлекаться с сирийскими женщинами. Он двигался прямо к Газе, и, разгадав его намерения, хетты стянули свои отряды на равнину в окрестностях Газы, дабы преградить ему путь и разбить наголову, поскольку ровная местность как нельзя более подходила для боевых колесниц, так что хетты не сомневались в победе. Однако к тому времени уже была зима, и хеттам приходилось кормить лошадей сеном и кормами, которые они покупали у сирийских купцов. И вот перед сражением лошади хеттов занемогли: они шатались в упряжи, дерьмо их сделалось зеленым и жидким, и многие лошади пали. Поэтому силы сражавшихся, когда они встретились, были примерно равны, а одолев колесничье войско хеттов, Хоремхеб легко справился с устрашенными пехотинцами. Его копейщики и лучники завершили дело, начатое боевыми колесницами, и хетты потерпели самое крупное поражение из всех, какие им когда-либо доводилось знать: на поле боя осталось лежать куда больше мертвых тел хеттов и сирийцев, чем египтян, и место это было названо Полем мертвецов. Войдя в хеттский лагерь, Хоремхеб первым делом приказал спалить фуражные склады, ибо корм там был отравленный и среди прочих трав туда были подмешаны ядовитые растения, отчего лошади хеттов и стали падать. Впрочем, как Хоремхебу удалось это устроить, я тогда не знал.

Вот так Хоремхеб явился под Газу; в то время как хетты и сирийцы бежали из Южной Сирии в укрепленные города и крепости – явился и разгромил осаждавшие Газу силы. В то же время в гавань вошли изрядно потрепанные египетские корабли, многие из которых еще дымились после морского сражения, длившегося два дня в виду Газы. Сражение окончилось ничем – египетские суда укрылись в гавани, причем некоторые из них пошли ко дну у самых заграждений перед входом в гавань, пока недоверчивый начальник гарнизона решал, открывать ли для них проход. А объединенный сирийский и хеттский флот отплыл в Тир и Сидон, чтобы латать свои дыры. Таким образом, битва закончилась вничью, раз с поля боя бежали оба противника. Хоремхебу, однако, удалось после этого доставить в Газу провиант и пополнение и сделать кое-какие запасы, а из Газы в Египет отправить раненых и калек.

День, когда ворота непобежденной Газы открылись перед Хоремхебовым воинством, по сю пору празднуется во всем Египте. Этот зимний день посвящен Сехмет, и мальчишки в этот день дерутся палками и тростниковыми копьями, изображая осаду Газы. Пожалуй, ни один город не обороняли с таким отважным упорством, как этот, и, бесспорно, начальник гарнизона вполне заслужил великую славу и почести, которыми его осыпали за защиту Газы. Поэтому я назову его имя, хоть он и был свидетелем моего позора – когда меня втаскивали в тростниковой корзине на стену города. Этого человека звали Роду.

Впрочем, его люди прозвали его Бычий Загривок, и это прозвище очень точно, на мой взгляд, описывало его облик и нрав, потому что более упрямого и недоверчивого человека мне встречать не доводилось! Уже одержав победу, Хоремхебовы воины битый день дудели в трубы под стенами Газы, пока наконец Роду решился приоткрыть ворота. Да и то – только чтобы впустить внутрь одного Хоремхеба, удостовериться, что это точно он, а не переодетый сириец. Когда же наконец Роду понял, что Хоремхеб разбил хеттов и Газе ничто не угрожает, поскольку осада снята, он не выказал особой радости и остался таким же угрюмым, как прежде, так же распоряжался и отдавал приказы, как привык это делать многие годы, – в том числе и Хоремхебу, ибо ему даже не приходило в голову, что теперь здесь есть кто-то, кому подчиняться должен он сам.

Воистину об этом Роду Бычий Загривок есть что рассказать, ибо он был изрядный чудак, с кем только не вздоривший в Газе из-за своего упрямого нрава. Думаю, что упрямство его безумного свойства и голова его не совсем здорова, но все же, если бы не оно, хетты и отряды Азиру давным-давно овладели бы городом. Вряд ли где-нибудь в другом месте он сумел бы преуспеть, почему боги или благосклонный случай и назначил ему Газу, в совершенном соответствии с его наклонностями. Поначалу он был сослан в Газу за несносные пререкания и противничанье – Газа среди прочих прибрежных сирийских городов была самым незначительным и неприметным, истинное место ссылки и наказания, и только спустя время ход событий сделал ее важным пунктом. Собственно, именно благодаря Роду она стала таковым, поскольку он не захотел перейти под руку Азиру и отпал от союза сирийских городов.

И все же сначала я поведаю о нашем прибытии в Газу и о том, какой мы ее нашли. Я уже говорил о чересчур высоких крепостных стенах, в свое время заставивших меня трепетать от ужаса, ибо я мог свалиться и размозжить себе голову, когда этот Роду велел втаскивать меня на веревке наверх, обварив мне перед тем руки и колени горящей смолой. Вот эти-то стены и спасли Газу, ибо были сложены из исполинских каменных глыб и воздвигнуты в незапамятные времена, так что никто уже не знал, кем все это было построено. Народ говорил, что стены возвели великаны. Поэтому хетты мало что могли тут поделать, однако столь велико было их воинское искусство, что своими метательными орудиями они кое-где повредили стены и даже сумели обрушить сторожевую башню, подкопав ее основание под прикрытием щитов.