Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

А позади было десятилетие, отмеченное всеми ужасами ожесточенной войны, в которой крупные сражения перемежались бесчисленными вооруженными столкновениями между отдельными городами и местностями, между влиятельными дворянскими семьями одной и той же области, кровавыми избиениями мирного населения целых округов. Наряду с силой в ход пускались хитрость и обман. Засылка, лазутчиков во вражеский лагерь, постоянные попытки разузнать намерения врага, выявить его силы и ресурсы, ввести в заблуждение относительно собственных намерений, обмануть притворным согласием на переговоры, на уступки и захватить врасплох с помощью тайного заговора, использование кинжала и яда — все это были повседневные, многократно использовавшиеся приемы борьбы. Такой же «нормой» было обращение за помощью к иностранным государям. Католики опирались на поддержку испанского короля Филиппа II и его наместников в Нидерландах и на другого представителя Габсбургской династии — германского императора, на итальянские государства и католических князей в Германии, на папу и иезуитов. Протестанты обращались за помощью к Англии.

Еще в 1560 году был организован знаменитый Амбуазский заговор, с помощью которого принц Конде решил одним ударом захватить короля Франциска II и могущественных лидеров католической партии герцогов Гизов. Конде надеялся, что, расправившись с Гизами, прочно поставит короля под свой контроль. Заговор подготовлялся долго, и его главный организатор Жан дю Барри сьер де ла Реноди выполнял поручения не только принца Конде, но и английской королевы Елизаветы. Она охотно дала деньги, чтобы парализовать Гизов, из семьи которых вышла одна из королев Шотландии и которые активно вмешивались в дела этой северной соседки Англии. Заговор был очень опасным для влияния Гизов, но его тайну сохранить не удалось. О заговоре узнали, в частности, лазутчики герцога Савойского и кардинала Гранвеллы, испанского наместника в Нидерландах, поспешивших известить обо всем Гизов. Информация, хотя и довольно неточная, просочилась к Гизам и по другим каналам. Из попытки захватить двор врасплох в Амбуазе ничего не вышло, и протестантский заговор потерпел полную неудачу. Конде не осмелились тронуть, но десятки рядовых участников заговора поплатились жизнью. (Ла Реноди был убит в стычке с королевскими солдатами.)

Амбуазский заговор был лишь одним из многих примеров непрекрашавшейся тайной войны, происходившей за кулисами то затихавших, то снова разгоравшихся религиозных войн. Однако ни силой, ни хитростью сломить гугенотов оказалось невозможно. Основу протестантской партии составляла не та часть дворянства, которая под религиозным знаменем надеялась отстоять сохранившуюся у нее немалую долю независимости от короны. Этой основой была буржуазия Южной и Западной Франции, которая нашла в кальвинизме (той разновидности протестантства, которой придерживались гугеноты) идеологию, отражавшую ее классовые интересы. После бесплодной десятилетней борьбы ее бесперспективность как будто признала сама Екатерина Медичи и даже занимавшие крайнюю позицию Гизы. Однако мало было заключить перемирие.

В первой половине XVI в. таким оттяжным пластырем была Италия, где французы и испанцы оспаривали друг у друга преобладающее влияние. И совсем не случайно окончание итальянских войн совпало с началом религиозных войн во Франции. Вернувшееся тогда из Италии дворянство занялось привычным делом на французской земле. Теперь, естественно, среди сторонников соглашения в обеих партиях возникла мысль: скрепить его совместным участием в войне против Испании. А Нидерланды, восставшие против испанского ига и просившие о помощи, представляли идеальную возможность для такого отвлечения сил за рубеж.

Поэтому не только из интересов веры пытался Филипп II предотвратить соглашение между боровшимися силами во Франции, а многочисленные агенты испанского посла прямо организовывали провокации, чтобы не допустить примирения. Одного испанского посла, уличенного в этом, Филиппу пришлось даже отозвать по требованию французского двора. Новый посол, конечно, продолжал ту же линию. Хотя, казалось, все вело к прочному соглашению между партиями, чуткое ухо иностранных дипломатов как раз летом 1572 года уловило новые ноты в отношениях католиков и протестантов. Адмирал Колиньи приобретал, видимо, все большее влияние на слабохарактерного — если не просто слабоумного — Карла IX, пытаясь подорвать позиции Екатерины Медичи. Французский отряд, посланный адмиралом во Фландрию без объявления войны, был уничтожен войсками герцога Альбы, заранее получившего сведения об отправке отряда от своих шпионов в Париже. Екатерина Медичи воспользовалась неудачей, чтобы добиться на Королевском совете решения отказаться от планов войны против Испании.

Однако Колиньи не терял надежды изменить с помощью короля это решение. Стараясь сыграть на тщеславии Карла, он не без успеха убеждал его освободиться наконец от материнской опеки. Это было уж слишком. Екатерина Медичи и ее любимый сын герцог Анжуйский (будущий король Генрих III) решили любой ценой избавиться от адмирала. Им было обеспечено содействие Гизов, смертельно ненавидевших Колиньи. К этому времени иностранные послы, особенно папский нунций, уже были убеждены: от Колиньи рано или поздно попытаются отделаться раз и навсегда. 17 августа торжественно была отпразднована свадьба Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа. В последующие дни продолжались свадебные торжества. А в пятницу, 22 августа, когда Колиньи возвращался с заседания Королевского совета, из одного дома раздались выстрелы. Адмирал был ранен. Дворяне его свиты бросились в дом, но нашли там лишь ничего не знавших слуг. У одного окна наверху валялась еще дымящаяся аркебуза. Дом принадлежал герцогине Гиз. Вскоре установили и личность стрелявшего из аркебузы — им был некто Морвель, наемный убийца, услугами которого не раз пользовалась королева-мать. Преследуемый слугами Колиньи, он исчез в имении одного из приближенных Екатерины Медичи.

Карл IX узнал о покушении на адмирала во время игры в мяч. Бросив в гневе ракетку, король воскликнул с досадой: «Неужели у меня никогда не будет покоя? Опять беспокойство, снова беспокойство!» Карл поспешил передать главе гугенотов свои соболезнования. На другой день король самолично явился к раненому в сопровождении матери, брата и толпы придворных. Колиньи попросил поговорить с ним наедине. Все вышли, в том числе и Екатерина, едва сдерживавшая томившее ее беспокойство. На обратном пути она спросила Карла, что же говорил ему Колиньи. Адмирал советовал королю взять в свои руки власть, захваченную его матерью. Решимость Екатерины покончить с опасным врагом стала непреклонной. И она слишком хорошо знала сына, чтобы сомневаться в успехе.