Ефим Черняк - Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации

Заговоры против Ришелье объективно были направлены на то, чтобы снова повернуть курс внешней политики Франции в сторону Мадрида и Вены. Их неудача означала победу линии на поддержку противников габсбургского лагеря. Формулируя цели своей внешней политики, Ришелье писал: «До предела, до какого простиралась Галлия, должна простираться Франция». Это была идея, восходившая ко времени Генриха IV. В «Географии», издававшейся с 1593 по 1643 год во Франции, доказывалось, что эта страна должна иметь такие же границы, как древняя Галлия. Идея естественных границ будет позднее подхвачена выдающимся французским военным инженером маршалом Вобаном, который, однако, рассматривал ее как довод против безудержных завоевательных планов. В написанном около 1700 года сочинении «Нынешние интересы христианских государств» Вобан писал: «Все честолюбивые притязания Франции ограничиваются вершинами Альп и Пиренеев, Швейцарией и двумя морями». «Естественные границы» — эти слова еще не были в ходу в XVII веке, и они обосновывались и ссылками на языковые границы (их можно найти уже у Генриха IV, и их повторял его внук Людовик XIV). Когда же приходилось оправдывать «естественную границу», далеко выходившую за область господства французского языка — Рейн, идеологи монархии ссылались на древних авторов — Цезаря, Страбона, указывавших на эту реку как границу античной Галлии.

Французские публицисты времен Ришелье выдвигали Францию на роль арбитра в спорах между европейскими державами, в частности между германскими князьями и императором, чтобы противодействовать при этом испанским планам господства. Характерен пример Анри де Рогана, активного участника политической борьбы в первые годы правления Ришелье. Первоначально он, протестант, был противником кардинала, но после падения Ла-Рошели перешел на сторону всемогущего министра и стал ярым сторонником его внешней политики. Роган выполнял роль агента Ришелье в Венеции и других государствах, позднее снова рассорился с кардиналом и, поступив солдатом в армию Бернарда Веймарского, был смертельно ранен в сражении в 1638 году. Роган был автором ряда сочинений по политическим и военным вопросам. В трактате «Об интересах монархов и государств христианского мира», посвященном Ришелье, Роган подчеркивает, что государственные интересы должны определять действия государя. По мнению Рогана, судьба христианского мира определяется конфликтом между Испанией и Францией, который может окончиться только торжеством одной из этих держав. Однако этот результат может быть достигнут лишь в далеком будущем, а в настоящем неизбежно равновесие между этими державами.

В своих работах Роган на примере Испании анализирует использование религии как орудия внешней политики, как прикрытия завоевательных планов. Испанской дипломатии удалось убедить папу и итальянских князей, что Филипп 11 являлся защитником их веры. Испания пыталась использовать и французских протестантов против короля, и английских католиков против монархов-протестантов. Географическое положение определяет политику Франции — она призвана поставить преграду испанскому напору и вместе с тем убедить папу, что равновесие сил — единственная возможная гарантия его независимости. В 1641 году в Гааге был издан на французском языке трактат «Свободная война», доказывавший законность действий католиков, нанимающихся солдатами к государям, воюющим против католических монархов. «Государственный интерес может продиктовать подобные же действия и целым государствам».

Ришелье умер вскоре после раскрытия заговора Сен-Мара. Узнав о смерти кардинала-министра, римский папа Урбан VIII воскликнул: «Если существует Бог, Ришелье за все заплатит. Если Бога нет, ему повезло». Впрочем, казалось, что более всего повезло габсбургским державам, но это только казалось.

Преемником Ришелье стал кардинал Мазарини — один из самых крупных государственных деятелей Франции XVII в.

Молодой итальянский офицер Джулио Мазарини, еще находясь на службе у папы и выполняя различные дипломатические поручения, предоставил себя в распоряжение Ришелье. В своих донесениях в Рим он не скупился на похвалы по его адресу, явно надеясь, что письма будут перехвачены агентами кардинала. Уже в том, как Мазарини, худородному иностранцу, удалось завоевать доверие аристократа Ришелье, сказались недюжинный ум и вкрадчивая настойчивость, которые проявлял итальянец, добиваясь намеченной цели. Ришелье выхлопотал для Мазарини кардинальскую шапку. Говорят, что, представляя его Анне Австрийской, министр заметил:

— Он вам понравится, Ваше Величество, он похож на герцога Бекингема (английский герцог был за несколько лет до этого, если верить скандальной хронике, возлюбленным королевы).

Эта фраза почти наверняка не была произнесена, но нет сомнения, что Мазарини, ближайший помощник Ришелье, стал фаворитом Анны Австрийской и помог раскрыть заговоры против первого министра, где участвовала и королева.

Ришелье принял твердое решение назначить Мазарини своим преемником и добился согласия Людовика XIII. Министр умер вскоре после этого, в декабре 1642 года, а через полгода за ним последовал и король. Наследнику престола Людовику XIV не было еще пяти лет. Регентшей при нем стала королева Анна Австрийская. Придворная знать теперь не скрывала своего торжества. Вельможам, которых уже не сдерживала железная рука кардинала, казалось, что настало их время. Тем большее изумление (и недовольство) вызвало у них назначение на пост первого министра Мазарини. Анна Австрийская одобрила выбор Ришелье. Решение Анны определялось прежде всего тем, что Мазарини оказался последовательным продолжателем линии на усиление королевской власти, которую она стремилась сохранить и укрепить для своего сына.

Политике Мазарини предстояло выдержать серьезное испытание во время пятилетней гражданской войны, так называемой Фронды (1648–1653), когда использование судебного учреждения как орудия политической борьбы, процессы и тайная война переплетались самым причудливым образом.

На первых порах Фронда приняла форму выступления судебного учреждения — Парижского парламента, поддержанного трудящимися массами, против налоговых притеснений со стороны правительства Мазарини. Однако корни движения лежали значительно глубже. Фронда возникла на волне не прекращавшихся десятилетиями крестьянских и городских восстаний, а также под явным влиянием событий в Англии, где буржуазная революция вступила в высшую стадию своего развития.