Павел Байдебура - Искры гнева [роман и рассказы]

— Хорошо. Собирай надёжных, — сказал Головатый. — Боевое побратимство — большое дело.

О том, что он тоже присоединится к группе, промолчал. Поднялся и зашагал по двору. Хрыстя пошла рядом.

— Оружие, лошадей найдём, — добавил после долгого раздумья Гордей. — Наш разговор, дочка, это наша тайна. Ясно?

Хрыстя кивнула головой и, довольная, радостная, побежала к воротам.

Головатый направился к крепостному валу. Встретившись со строителем Маслием, он повёл с ним разговор, как лучше установить пушки, и будто между прочим, но очень настойчиво посоветовал ему скорее завезти хорошее оружие, особенно сабли, гаковницы, пистолеты и припасы к ним. После этого разговора покинул двор крепости и пошёл наугад. Обходя кустарниковые заросли, свернул ближе к морю. Но, не дойдя до берега, направился к редколесью. Это уж с давних пор вошло в привычку Гордея: когда нужно решать что-то важное или когда что-то вдруг глубоко взволнует, оставаться наедине и "очищать душу".

"А она, чёртова девка, кое в чём права, — стал размышлять Головатый. — Не вижу ли я только то, что у меня под носом? Убедил себя поехать сюда, к Кальмиусу, строить эту крепость. Это ладно. Это не плохо. Только нужно было бы с первого же дня собирать тех, которых называют смельчаками. Именно на такую затею меня и наталкивал, сам того не понимая, своим гонором и поступками полковник Балыга. Правда, тогда не с кем было затевать. Маловато было людей. Но со временем, когда их стало больше?.. Прибывают и сейчас, и не только из ближних хуторов, а едут даже издалека, из Слобожанщины. Правда, не все оседают. Нет пристанища… Но люди бегут, бегут от неволи куда глаза глядят, даже за море, на Кубань, на берега реки Ей. Хотя земля там, как и алешковская, захвачена турками. Чужая. И это как из огня да в полымя…"

Головатый остановился. Сесть было не на чем. И он опёрся на стволы двух дубков, которые росли от одного корня. Но вдруг оттолкнулся от них и быстро пошёл к селу. Сначала решил сходить в конюшню, чтобы встретиться с Семёном Лащевым и узнать, сколько у него в конюшне пригодных под седло лошадей, затем ещё раз поговорить с Маслием, напомнить ему об оружии. А чтобы всё было наверняка, решил на всякий случай проводить на днях кузнеца Оверку, а с ним ещё кого-нибудь из рабочих к Чумацкому шляху: пусть встретятся с Остапом Кривдой и с его помощью раздобудут на Дону всё необходимое…

Под вечер в субботу Балыга и Сторожук побывали во дворе крепости, поинтересовались, что там делается. Придя в канцелярию, решили отослать начальству свою реляцию.

— Пишите, — сказал полковник писарю Олесько и стал неторопливо ходить по канцелярни из угла в угол. — Стараемся делать как можно лучше. И сделали уже много. Ров выкопали вокруг на триста тридцать саженей, в глубину — полторы сажени, а где нужно — и глубже. А вал над тем рвом насыпай в полторы сажени.

— Над валом, — добавил Сторожук, — вбиты колья.

— И частокол тот, — подхватил Балыга, — в высоту будет две сажени. А между теми кольями на фундаментах поставлено… — он метнул взгляд на судью, но тот не ответил на его немой вопрос, — поставлено три пушки… — выговорил с заминкой Балыга.

— Это надо вписать обязательно, — подхватился и тоже зашагал по канцелярии Сторожук, — поставили и уже стреляли, попадают очень хорошо.

— Стреляли только из одной. Как же это…

— Ну и что же! Поставили и стреляли из одной, а пока дойдёт это написанное, поставим и будем стрелять из четырёх, — успокоил Балыгу Сторожук.

— Из пяти, как задумано, а то и из шести! — произнёс, повысив голос, Балыга.

Если будет на что приобрести, — согласился, усмехаясь, Сторожук. — Пишите, пишите, писарь. Живём в очень трудных условиях. Пусть немедленно шлют деньги на оружие и на всё остальное.

Ходить по небольшой канцелярии двоим было неудобно, тесновато, и при встрече Балыга и Сторожук сторонились, пропуская друг друга.

Немного утихомирившись, наверное считая, что о самом важном уже сказано, они спокойно стали диктовать Олеське: сколько построено изб, сараев, сколько приобретено различного имущества, какие здесь, в Приазовье, поселения и сколько на строительстве крепости всяких пришлых, беглецов и приазовских поселенцев, привлечённых сюда Головатым.

— Прозвище этого бунтовщика не будем вписывать. Чёрт бы его побрал. В печёнке сидит! — запротестовал Балыга. — Не следует, наверно, писать и про здешних людей. Что когда-то было, начальство знает. А что сейчас делается — скажем потом. Да и неизвестно ещё, где будут те работные люди, когда закончат строить, — при этих словах Балыга прищурился и многозначительно переглянулся со Сторожуком.

Олесько заметил это, но сделал вид, что ничего не видел, и продолжал усердно вписывать всё, что ему говорили.

Когда уже в своей избе он сел, чтобы переписать реляцию начисто, то отдельно в потайные листочки внёс всё, о чём говорили Балыга и Сторожук.

Вести такие записи ему было приказано начальством Алешковского коша.

Темнело. Гасан зажёг в канцелярии несколько свечей, а в сенях — плошку. Сторожук, чувствуя себя утомлённым, уселся около стола. Молчал. Балыга всё ещё продолжал мерить шагами канцелярию, раздумывая, всё ли, что нужно было сказать, изложили они в письме кошевому. Оба ждали, когда писарь перепишет начисто реляцию и принесёт им на подпись.

— А как вам, Марьян Саввич, ездилось? — спросил вдруг Балыга. Ему, видимо, надоело это затянувшееся молчание.

— Хорошо. Даже очень хорошо, — сразу оживился Сторожук. — Облюбовал, скажу вам, милейший, чудесный уголок, — он чмокнул от удовольствия губами. — Представьте себе: широкая долина, речка, густой ракитник. На пригорке, на солнечной стороне, можно заложить хуторок, да и не маленький. Сейчас там с десяток хатёнок беглецов из Черниговщины. Так что пока ещё ничьи. К тем, которые поселились, можно будет присоединить, как мы с вами, господин полковник, условились… — и он хитро подморгнул Балыге.

— Да, думаю, будет так, — сказал полковник.

— Конечно, отберём из тех, кто у нас сейчас на строительстве, которые покрепче и попокорнее. Заберём как своих, которые уже будто были у нас крепостными…

— Нужно иметь от канцелярии здешнего полка или от кого-нибудь из владетельных особ воеводства подтверждение, что те люди наши и будут крепостными из поколения в поколение, — проговорил, задумавшись, Балыга.

— А если повести так, будто они сами изъявили желание, чтоб даже поклялись на кресте: мол, хотим к такому-то хозяину…

— Что ж, и такой крючочек не помешает, — согласился полковник. — А где это вы, интересно, Марьян Саввич, нашли такой уголок?

Сторожук вытащил из кармана плотный, разлинованный, усеянный пометками лист и, разглаживая его, расстелил на столе.