Эптон Синклер - Жатва Дракона

Ланни решил, что она была женщиной, предпочитавшей компанию мужчины. Она поддерживала своего и единственного мужчину и боролась за него, держа его подальше от пьяниц и картежников, паразитов и искателей дурной славы. Несчастный человек был оторван от своих корней, и теперь ему не было никакого места в мире. Он серьезно относился к своим королевским обязанностям, и одна из его главных ошибок заключалась в том, что его слишком глубоко тронули бедность и убожество шахтеров Британии, и он попытался что-то сделать в этой области. Ланни решил проверить его левые убеждения, и заставил его высказаться по поводу Испании. "Но что еще можно было сделать, чтобы не допустить коммунизм в Западную Европу?" – серьезно спросил человек маленького роста. Разговор оборвал проходивший мимо по Средиземноморской линии поезд экспресс. Он издавал такой рев, что можно было подумать, что он должен пройти прямо через шато. Но он прошёл мимо и пошел дальше мимо ворот или дверей многочисленных других богатых домов на этом несколько узком берегу.

XII

Одним из неписаных правил этого нетрадиционного шато было то, что до обеда все гости носили одежду для купания. Для мужчин это означало плавки, а для женщин два или три кусочка яркой и дорогой ткани. Это было хорошо для молодых людей, но в меньшей степени подходило для достопочтенного Уинстона Черчилля, который прятал свою сгорбленную и толстую фигуру в ярко-красном халате, а верхнюю часть головы, которую когда-то покрывала рыжая шевелюра, в свободную соломенную шляпу с широкими полями. В такой одежде он сидел на краю яркого сине-зеленого бассейна и вещал о мировой политике всем, кто слушал или делал вид, что слушает.

На протяжении многих лет он несколько раз входил в кабинет министров, но теперь в течение длительного времени не принимал участия в политической жизни, и в возрасте шестидесяти пяти лет он добродушно охарактеризовал себя, как политического неудачника. Он написал несколько книг по истории и биографию своего предка, герцога Мальборо. Он рисовал картины, а у себя дома в своем поместье сложил несколько кирпичных стен, которыми больше всего гордился. Его мать была американкой, что, возможно, объясняло его беззаботность и не соблюдение формальностей. Он был в течение многих лет ярым либералом, но потом решил, что они стали социалистическими. Когда двадцать лет назад в Париже Ланни Бэдд встретил его на мирной конференции, он с решимостью добивался свергнуть большевиков войсками союзников.

Теперь при прошествии времени взгляды государственного деятеля империалиста еще раз изменилась. Он увидел ещё большую угрозу в мире, чем коммунизм, и неустанно призывал своих соотечественников вооружаться и положить конец умиротворению Гитлера. Он даже был готов признать, что сплоховал, поддерживая завоевания Франко в Испании. И это, конечно, было приятно слышать Ланни Бэдду. Но Ланни не смел показывать такие чувства. В этой компании он сохранил свою позу обитателя башни из слоновой кости, любителя искусства, сына богача, плейбоя. Никакой политики, будь то красной, розовой, белой, черной или коричневой.

В этой своей обязательной роли он не представлял особого интереса для бывшего канцлера казначейства. Но проявил себя хорошим слушателем, и как таковой был оценен в этой компании непосед. За обед редко садилось меньше тридцати человек, но часто в два раза больше собиралось вокруг бассейна. Когда Черчилль осудил нацизм, хозяйка оторвала свой взгляд от нард, или, возможно, от интеллектуальной карточной игры и воскликнула: "Уинстон, ты социальная угроза" Гость миролюбиво отвечал: "Не волнуйся, дорогая Максин, здесь нет ни одного человека, который понимает, о чем я говорю".

Наиболее интересным для сына президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт стал случай, когда сюда в гости прибыл лорд Бивербрук. Это был тот, кто понимал, о чём говорил Уинстон, и мог ответить. Всё, что оставалось Ланни, было сидеть и слушать, как перед ним, как на карте, раскрывалась внутренняя политика тори. Поразительным стало изменение в сознании людей в течение четырех месяцев с момента возвращения Невилла Чемберлена из Мюнхена в надежде, что это настал "мир в наше время". Каждое действие нацистов с тех пор дало ясно понять, что не будет никакого мира, и что торжественное заявление Гитлера о том, что у него не будет никаких дальнейших территориальных требований к Европе, было еще одной ложью Гитлера. Его "координируемая" пресса продолжала кампанию против Праги, и даже самые одурманенные "мюнхенцы" понимали, что это означает дальнейшие беспорядки.

Даже "Бобр" понял это. Такой деятельный маленький денежный и речистый Бобр, которого Канада когда-либо вносила в английскую общественную жизнь. Слушая его, Ланни Бэдд мог сказать себе, что пожинал урожай, который он тайно сеял в течение длительного периода. Он вывез из Германии факты о нацизме и фашизме и видел, как его английский друг Рик изложил их в литературной форме и организовал их публикацию в английских газетах и еженедельниках. Велика Правда, и она победит 6!

Бобр встречал Ланни в замке Уикторп, и знал, что он много раз был в гостях у высокопоставленных нацистов. Когда Черчилль узнал об этом, то живо заинтересовался и даже возбудился. Ланни объяснил, что его визиты были связаны с искусством. Он продал несколько картин маршала Геринга за рубежом и купил картины для фюрера. Ему разрешили рассказывать о целях этих великих людей. По их рассказам, оба желали больше всего на свете дружбы и сотрудничества с Великобританией. Об искренности их высказываний тактичный сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт воздержался говорить или даже не имел какого-либо своего мнения. Бизнес его отца, а также его собственный вынуждали его к этому, и благородный лорд, который был также бизнесменом, владельцем Daily Express и The Evening Standard , понимал и уважал эту позицию.

XIII

Задул мистраль и рассеял толпы у открытого бассейна. Достопочтенный Уинстон, кто не играл в карты и был достаточно важным, чтобы не скрывать этого, позвонил Ланни и пригласил его побеседовать. Они устроились одни в библиотеке этого очень приятного замка. Англичанин интересовался личностями Нацилэнда: Гитлера, Геринга, Гесса, Риббентропа и Геббельса. Гиммлера, бывего в настоящее время главой гестапо, Гейдриха, в настоящее время отвечавшего за Судетскую область, доктора Видемана, прибывшего в Англию в качестве эмиссара в разгар кризиса в Мюнхене. А потом, их доверенных лиц во Франции: Отто Абеца и Курта Мейснера, друга детства Ланни Бэдда. И правых французов, в том числе Лаваля и Боннэ, а также трех де Брюинов, который сидели в тюрьме за их попытки свержения Третьей республики. Черчилль не мог не знать этих людей, но он хотел знать мнение Ланни и неутомимо задавал вопросы.