Тотырбек Джатиев - Пламя над Тереком

Угадать невозможно. И Хатагов, выставив наблюдателей, ждал.

Орел — в прошлом финансовый работник Эдуард Верлыго. Война застала его в Бресте, где он проверял работу местного банка. Верлыго долго отступал с частями Красной Армии, был дважды ранен, лечился в Москве. Потом добровольцем попросился в тыл врага и был десантирован в отряд димовцев. Перебравшись в Минск, Эдуард сколотил группу подпольщиков и связных, родного брата устроил шофером в торговый центр «Восток», сам стал «бизнесменом» и оброс коммерсантами. Шофер Владислав Верлыго вывозил партизанам из Минска оружие и боеприпасы. Торговый центр «Восток» стал для Эдуарда Верлыго той базой информации и материального обеспечения, без которой димовцам трудно было бы успешно вести войну в тылу немецко-фашистских захватчиков.

Пока Хатагов строил догадки, Иван Плешков, выдвинувшись вперед, уже обменялся паролем с худым и щупленьким охотником, сплошь обвешанным патронташами, и осторожно пробирался вместе с ним к Хатагову. Увидев издали Орла, командир чуть не вскрикнул от радости, но удержался, однако быстро пошел ему навстречу.

— Орел… Жив! — тихо проговорил Хатагов и обнял подпольщика.

— Хатагыч, вы живы и здоровы, а мы вас все оплакивали, — в свою очередь взволнованно говорил Верлыго. — Гитлеровцы всем объявили, что пойм дли и уничтожили всех вас. Даже фотоснимки помещали.

— Нашел кому верить! — радовался встрече Хатагов. — Орел, дорогой, летаешь, браток! — продолжал он теребить Эдуарда, хлопал его по плечу, потом снова обнимал, приговаривая — Живой, молодец, живой без обмана!

— Я сперва не поверил, что вы живы, — говорил Верлыго, — да еще через немца шифровку прислали… — Эдуард утирал катившиеся из глаз слезы. — Долго колебался, но потом решил, что провокации быть не может.

— Ничего не заметил подозрительного, когда из Минска выехал?

— Нет, — спокойнее ответил Верлыго. — Брат меня с собой на машине прихватил, а у него кругом пропуска — продукты развозит.

— Значит, выбраться из Минска можно?

— Трудно, но все же можно, — устало ответил Верлыго.

С этими словами он достал из-за голенища свернутую бумагу и передал Хатагову:

— Вот, прочитаете здесь, кто жив, кто расстрелян и повешен…

— Скажи, Орел, ты до сих пор без подозрений? Слежки нет?

— Пока все в порядке, Хатагыч, — отвечал Эдуард. — Вот тут еще тебе самые секретные записки. — И Верлыго положил Хатагову в карман три гильзы, вынутые из патронташа.

— Хорошо, посмотрим потом. Вижу — твой багажник не пуст.

— Мне и Владиславу этот багажник дорого обошелся. Очень дорого.

— Пришлось заплатить? — спросил Хатагов.

— Пришлось, — тяжело вздохнув, ответил Верлыго. — Жизнью матери заплатили.

— Как так, что ты говоришь? — вскрикнул Хатагов.

— Так случилось, так случилось, Хатагыч. Четыре дня тому назад ко мне в дом постучала девочка. Я открыл дверь. «Дайте, дядя, кусочек хлеба, — сказала она, а потом шепнула: — Вас сегодня у входа на рынок будет ждать тетя, купите у нее астры». Я дал девочке денег, и она убежала. Я же до этого всем своим людям дал указание никаких свиданий не назначать и ко мне не приходить. А тут, подумал я, экстренный случай. Послал маму купить букет этих астр. Она купила, а в этот момент— облава. Рынок оцепили и прочесали автоматным огнем. Мать была убита. К вечеру разрешили убрать мертвых с рыночной площади. Вместе с трупом матери я и получил шифровку, переданную Кугелем. Вот таким путем, окропленным кровью моей матери, дошла до меня весточка от вас.

— Светлая память твоей матери-героине! — тихо проговорил Хатагов, сняв свою старенькую кепку. — Кровь ее зовет нас к новым подвигам во имя победы.

Все помолчали.

— У меня, Орел, такое поручение: повтори за мной и все запомни.

Хатагов перечислил главные вопросы, которые требовалось знать к наступлению на Минск Советской Армии.

— Влезь поглубже в «Восток», выкачай у них соль, не жалей денег, понадобится золото — достанем! За соль все достанешь.

Они беседовали долго.

Небо заметно потемнело, и начал моросить мелкий нудный осенний дождик. Расставались партизаны с новыми надеждами, с новым подъемом душевных сил и конкретными заданиями. Эта на первый взгляд малозначительная встреча оказалась огромной по своим результатам. Она дала возможность организоваться для отпора фашистским войскам, готовившим наступление на партизанские районы, убедила бойцов в том, что силы подполья во многих местах сохранили свою боеспособность и действуют, она дала возможность переправить в Москву ценнейшие сведения о состоянии работ тю строительству оборонительных линий врага на подступах к Минску.

«Боевая тревога!»

«Боевая тревога!»

Эта весть передавалась от блиндажа к блиндажу, от землянки к землянке, из уст в уста и облетела вскоре весь партизанский край.

Командир бригады надел кожаный реглан, папаху, вскочил на лошадь и в сопровождении адъютанта поскакал к огневым позициям. Все были на своих боевых местах. К каждой группе Хатагов обращался с коротким словом:

— Друзья! Фашисты бросили против нас регулярные части с артиллерией, танками, минометами. Но они нас не разобьют, потому что мы — народ! Каждый из вас, бойцов-партизан, знает в деталях план нашей тактики в бою против сильнейшего врага. Ваша обязанность, ваш долг перед родиной — не отступать без приказа, не покидать своих огневых позиций. Не бойтесь танков, не бойтесь артобстрела — враг не знает нашей обороны и прицельно бить не может. Помните, стойкость — венец победы! Я буду на командном пункте, мои заместители вам известны. Врагу мы противопоставили силу и внезапность удара, нашу партизанскую хитрость. В Руднянском лесу врага ждет не победа, а позорный провал его замыслов!

Объехав все оборонительные участки и проверив боеготовность партизанских подразделений, Хатагов поднялся на командный пункт. Здесь его встретили Зверьков и Чуприс.

— Разрешите доложить обстановку, товарищ комбриг? — обратился к нему Чуприс, находившийся здесь с группой связных от каждого подразделения.

— Докладывай, — вяло ответил командир, знавший обстановку не хуже кого бы то ни было.

— Противник, товарищ командир, не появлялся…

— А он тебе очень нужен? — рассмеялся Хатагов. — Ты «раму» видел?

— Ее все видели…

— Ну, значит, жди. Не сейчас, так к вечеру, может быть, к ночи, к утру, но обязательно фашисты появятся… так что не скучай.

Подошел Грищенко и доложил Хатагову, что все больные и раненые эвакуированы в глубинные районы леса, продовольствие спрятано и замаскировано.

— Продовольствия потребуется на двое суток, — сказал Хатагов. — Да вот еще: немедля вывези из Янушковичей Вербицких и Федоровича.