Гусейн Наджафов - Лодки уходят в шторм

— "Батюшка" в своем амплуа, — буркнул Хошев. — Зовите делегатов.

Солдаты привели ленкоранцев.

— Итак? — высокомерно сказал Хошев.

— Реввоенсовет предлагает вам заключить мир и совместно выступить против мусаватских банд. Только по-честному, а не так, как в прошлый раз, когда вы…

— Короче! — резко оборвал Хошев.

— Вопрос власти на Мугани, как и во всем уезде, будет решен в дальнейшем представительным съездом, — ответил Руманов-Асхабадский.

Хошев внутренне ликовал. Он догадывался, зачем пришли делегаты большевиков, и заранее приготовил ответ. "Раз противник пришел с поклоном, значит, он обессилен, и теперь самое время добивать его".

— Что, "товарищи" большевики? Невмоготу стало? Гнали нас из Ленкорани по болотам, а теперь зовете спасать Ленкорань? А что, с оркестром встретите или пулеметами? — с издевкой говорил Хошев, наслаждаясь возможностью потешиться над делегатами за оскорбления и унижения, перенесенные им после позорного бегства из Ленкорани.

Делегаты молчали.

Но вот Хошев перестал насмехаться и резко сказал:

— Так вот вам наш ответ. Мира заключать не будем. Совместно с вами против мусавата драться не будем. Без вас управимся. Только не путайтесь у нас в ногах! Уходите из Ленкорани! Вы не в силах удержать ее. Еще день-два, и бандиты ворвутся в город, перевешают вас на деревьях. Мы же предоставляем возможность всем комиссарам, большевикам и красноармейцам покинуть город. Черт с вами, уходите. Даем вам два дня сроку, не считая сегодняшнего. Не уйдете — пеняйте на себя. Щадить не будем!..

Делегация вернулась в Ленкорань, и в тот же час состоялось экстренное заседание Реввоенсовета. Все члены Реввоенсовета были вынуждены признать, что выбора нет: надо эвакуироваться. Фактически то же самое советовало им Бакинское бюро Кавкрайкома партии. Сегодня на рассвете в Ленкорань с трудом пробилась рыбачья лодка опытного моряка Федора Исаева, доставившего снаряды, патроны и письмо Бакинского бюро. Бакинские товарищи писали, что, поскольку оперативная связь с Ленкоранью затруднена, ленкоранцы сами должны принимать окончательное решение с учетом обстановки. В крайнем случае использовать, суда и лодки для эвакуации с Мугани, в первую очередь вывести тех, кому грозит гибель, если они попадут в плен.

Да, надо эвакуироваться, чтобы сохранить людей для будущих сражений. Ясное дело, Хошев отпускает их с миром не из гуманных побуждений. Ему важно опередить соперников и занять Ленкорань без лишних хлопот и потерь. Что ж, надо послать к нему человека, сообщить об эвакуации и предупредить, чтобы его люди не совались в Ленкорань, прежде чем последняя лодка не отчалит от Сары. В противном случае Ильяшевич будет расстрелян.

Ну, а если мусаватисты увидят, что красноармейские части снимаются со своих позиций? Они ворвутся в город и изрубят всех. Решили уходить скрытно, оставив на передовых арьергард. Командовать им вызвался заместитель председателя ЧК Хасиев.

С тяжелым сердцем расходились люди с заседания Реввоенсовета.

К вечеру погода переменилась. Небо обложило дождевыми тучами, зашуршали под ветром деревья, по морю пошли белые барашки. Близился шторм.

С наступлением темноты к морагентству небольшими группами потянулись красноармейцы. Лодки и киржимы сновали между Ленкоранью и островом Сара всю ночь. На катере "Перебойня" покинули город Коломийцев, Руманов-Асхабадский, многие члены Реввоенсовета.

Утром они собрались в кают-компании "Милютина" на свое последнее заседание, чтобы решить единственный, но очень важный нелегкий вопрос: куда идти?

"Милютина", пришвартованного в тихой бухточке, слегка покачивало.

Внимание собравшихся в кают-компании отвлекали грохот лебедок, стук молотков и громкие голоса на носовой палубе — там матросы демонтировали оружие. Грозный "крейсер" "Милютин" приобретал свой прежний мирный вид, готовился принять на борт беженцев из Ленкорани.

Так куда же идти? Отсюда, с острова Сара, был один путь. — в море. И конечно, все подумали в первую очередь об Астрахани. Вот куда бы податься! Там — Киров, там Красная Армия. Астрахань! Это слово звучало для них как возглас "Земля!" для терпящих бедствие мореплавателей. Но каравану рыбачьих лодок, на которых ленкоранцы должны были пуститься в путь, не миновать встречи со сторожевыми кораблями англичан и деникинцев, крейсирующими на подступах к дельте Волги. Допустим, быстроходный катер "Неребойня", еще одна-две лодки смогут проскочить, а остальные? Нет, путь на север закрыт. Тогда куда же? Все остальные порты Каспия: Петровск, Дербент, Баку, Сальяны, Астара, Энзели — на западном побережье; Гурьев, форт Александровский, Красноводск — на восточном, заняты противником: англичанами, деникинцами, мусаватистами. Куда же податься? Не поселяться же на каких-нибудь пустынных островах!

Впрочем, Коломийцев думал об этом, думал об острове Ашур-Аде у юго-восточного побережья Каспия, принадлежавшим России. До революции там находилась русская военно-морская станция. Коломийцев знал радистов ашурадинской радиостанции и утром радировал им: "Можно ли приехать к вам? Положение тяжелое. Отвечайте". Ответа не было. Значит, и Ашур-Аде отпадает.

— Мне кажется, все-таки надо пробиваться в Баку, — сказал Орлов. — Высадимся где-нибудь на Апшероне, рассредоточимся и проберемся в город.

— На Апшероне вам не пристать, весь берег утыкай полицейскими, — вмешался в разговор молодой, коренастый моряк Федор Исаев. — Вы на нас не смотрите, у нас добротные бумаги от начальника порта Чингиза Ильдрыма, к тому же мы на этом деле собаку съели и в случае чего знаем, кого напоить, кому красненькую сунуть. А вы пропадете почем зря.

— Ну, а если мы поедем с вами? — спросил Орлов.

— Так ведь и мы не миром мазаны, — отшутился Исаев.

— С ними поедет Отто Герман, ему непременно надо в Баку, — добавил Коломийцев.

— Мы можем взять на борт человек пятнадцать…

— Нот и прокрасно! Вы как хотите, а я отправляюсь в Баку, — твердо заявил Орлов.

— Воля ваша, Иван Николаевич, — сухо ответил Коломийцев. — Ну, а мы что решим, товарищи?

— Я предлагаю пойти на соединение с Кучук-ханом. Надеюсь, энзелийский берег не утыкан персидскими ажанами, — сказал Сухорукин. Когда белому ганцы отклонили предложение о мире и съезде, он понял, что его игра проиграна. Хошев не простит ему активного сотрудничества с большевиками. Мусаватисты тем более. И едва Реввоенсовет принял решение об эвакуации, велел жене складывать чемоданы.

— Это исключено! — категорически возразил Коломийцев. — Кажется, вы сами, товарищ Сухорукин, третьего дня напомнили нам пословицу "в дом соседа с ружьем не ходят".

— Да, но мы… — смешался Сухорукин, — мы же на помощь персидскому народу.