Кэтрин Уэбб - Потаенные места [litres]

Когда Пудинг вернулась на ферму, она увидела Ирен Хадли в одном из верхних окон и помахала ей, но Ирен, похоже, не заметила этого. По какой-то причине это событие, соединившись с мыслью об охотничьей куртке, из которой она выросла, испортило хорошее настроение Пудинг, так что, когда пришел помощник кузнеца, чтобы подковать лошадей, и спросил, куда она подевалась, тогда как Данди и Барона ждут в кузнице, это застало ее врасплох. Обычно она такого не забывала, и ей пришлось бежать на поле бегом, чтобы привести лошадей и смыть грязь с их ног. Барон был возмущен и не желал даваться ей в руки. Он брыкался и прижимал уши, и от обиды девушка едва не заплакала, так что Хилариусу пришлось вмешаться, чтобы ей помочь.

– Что тебя беспокоит, девочка? – спросил он, щурясь, чтобы лучше разглядеть ее красное лицо, на котором застыло измученное выражение.

– Да так, ничего! – воскликнула она. – Все в порядке.

– Лошади все чувствуют, – проговорил старик, пожимая плечами. – Их не обманешь.

Хилариус легко поймал Барона, бормоча что-то непонятное на языке своего детства, – старик всегда делал это очень тихо, и Пудинг никогда не удавалось расслышать его слова достаточно ясно, чтобы понять, откуда он родом, – а затем без единого слова вручил ей повод.

– Девка, должно быть, влюбилась, – заметил кузнец с говорящей фамилией Смит [57] Смит ( англ . Smith) – кузнец. , когда Пудинг наконец отвела лошадей в его покосившийся сарай, после чего одарил девушку кривоватой улыбкой, обнажившей коричневые зубы с идеально круглой выемкой, в которую был вставлен мундштук трубки. Его руки были густо усеяны шрамами, и он хромал на одну ногу, однажды пострадавшую от удара копытом. Он был единственным, кто называл Пудинг девкой, но она не возражала, ответив ему рассеянной улыбкой, слишком занятая своими мыслями, чтобы смутиться.

– Значит, все-таки влюбилась? – спросил Бен, ученик Смита, который был всего на год старше Пудинг и так же неловко чувствовал себя в новом теле, как и она. Его лицо представляло собой мешанину уродливых черт, которые находились в постоянном движении и, казалось, никак не могли замереть в окончательной позиции. Щеки были усеяны прыщами, и парень наблюдал за миром, угрюмо глядя на него через нависшую на глаза грязную челку, тем не менее он обладал уникальным свойством ладить с лошадьми, которое Смит называл «подходом». Любая из них, едва Бен к ней притрагивался, немедленно успокаивалась и покорно ждала, когда кузнец закончит работу, в то время как ее копыта дымились под раскаленными подковами.

– Что я сделала? – переспросила Пудинг.

– Влюбилась!

В его голосе прозвучала обвинительная нотка, словно любовь была делом величайшей глупости.

– Вряд ли, – беспечно произнесла Пудинг, полагая, что ее дразнят по поводу Алистера Хадли. – Здесь нет никого, в кого можно было бы влюбиться.

От этих слов Бен покраснел, отвернулся и добавил лопату угля в полыхающее в горне пламя. Смит, наблюдавший за их пикировкой, снова ухмыльнулся.

– Похоже, втюрилась не только девка, – заметил он, но Пудинг уже не слушала.

В конце дня она пошла за Донни, чтобы отвести его домой, но на Усадебной ферме брата нигде не было видно. Тогда Пудинг спустилась в долину, а затем направилась к фабрике. К тому времени небо заволокло тучами и в воздухе чувствовалось приближение грозы. Крошечные черные жучки, появившиеся ниоткуда, усеяли одежду и кожу Пудинг, а над поверхностью реки роились мелкие мошки. Донни любил фабрику, он понимал принципы ее работы лет с десяти, тогда как его сестре та всегда представлялась чем-то таинственным и вызывала у нее чувство тревоги. Там она чувствовала себя чужой. Нравилось ей только на складе, где стояли сияющие чистотой стеллажи, среди которых работницы усердно зашивали стопы бумажных листов в мешковину и наклеивали ярлыки. В те дни, когда настроение у девушки ухудшалось, фабрика казалась ей раковой опухолью на прекрасном Байбруке, и хотелось, чтобы та исчезла совсем. Навязчивое присутствие современных промышленных построек в таком красивом месте казалось ненормальным. К тому же число их все время росло. Взять, например, массивный кирпичный корпус с возвышающейся над ним трубой, который Алистер возвел всего два года назад, чтобы разместить паровые котлы и генератор. Дата, «1920 год», гордо красовалась на камне, вмурованном в стену. Пудинг даже представить себе было трудно, сколько мог стоить новый цех вместе с оборудованием. К тому же здание выглядело как бельмо на глазу. Но с другой стороны, оно принадлежало Алистеру, и с этим нельзя было не считаться. И потом, на фабрике трудились люди из всех окрестных деревень. Многие из них без этой работы обнищали бы, и их семьям пришлось бы нелегко. Без фабрики Слотерфорд не был бы Слотерфордом.

Пудинг нашла Донни перед огромной паровой машиной фирмы «Беллисс и Морком» [58] «Беллисс и Морком» – фирма, основанная в 1852 г. в Бирмингеме, Уэст-Мидлендс, в настоящее время подразделение английской фирмы «Гарднер денвер груп». , которая вырабатывала электричество для всей фабрики. Она по-прежнему блестела, несмотря на хлопья сажи и дым в воздухе, возвышаясь на четырнадцать футов над полом, выложенным коричневой и белой плиткой. Донни стоял, опустив руки, рядом с машиной, нависшей над ним, словно какое-то большое черное животное. С точки зрения Пудинг, паровая машина являла собой лишь нагромождение труб, ремней, цилиндров и циферблатов с дрожащими красными стрелками, указывающими давление. А Донни, понимает ли он, как все это работает или, как и она, видит перед собой просто груду металла? Ей была ненавистна мысль, что он стоит здесь, полностью сознавая свое новое, неполноценное существование. На его лбу блестел пот, но явился ли он следствием жары или стал результатом какой-то внутренней работы, она не знала.

Затем Пудинг заметила позади них, в углу возле угольной кучи, Таннера, он спал в надвинутой на глаза кепке, с коричневой бутылкой, которую тот нежно держал в руках, словно младенца. У нее перехватило дух, когда она со страхом подумала, что он может проснуться и увидеть их перед собой, невольных свидетелей его прегрешения. Одежда Таннера потемнела от сажи, копоть въелась в складки лица, и выглядел он очень старым. Пудинг знала, что его уже не раз увольняли и все за одно и то же. Он либо прикладывался к бутылке на работе, либо приходил уже пьяным. А однажды, напившись, устроил драку из-за мнимого оскорбления и бросил помощника механика в желоб, подающий воду на колесо, в результате чего тот едва не утонул. Каким-то образом Алистер всегда умудрялся дать ему еще один шанс. Но в последний раз дело приняло другой оборот. Шесть месяцев назад Пудинг слышала, как Нэнси и Алистер спорили о Таннере в конторе фабрики, куда девушка зашла в поисках Донни.