Кэтрин Уэбб - Потаенные места [litres]

Нэнси закрыла за собой дверь, пересекла гостиную и уселась на одном из стульев. На ней было простое черное платье без украшений, только в безукоризненно зачесанных назад волосах красовались черепаховые гребни. Ее полное спокойствие являло собой разительный контраст с состоянием обеих посетительниц. Клемми кожей чувствовала враждебность, которую Нэнси испытывала к ним, а вернее, к ней. Ей захотелось поскорее уйти – больше, чем чего-либо другого, – и она спрашивала себя, что ее мать собирается сказать хозяйке фермы.

– Может, вы присядете? Кажется, вас зовут миссис Мэтток, не так ли? – проговорила Нэнси.

– Мэтлок, ваша милость. Роуз Мэтлок, а это моя девочка, Клемми.

Роуз явно ощущала неловкость, ее широко раскрытые глаза блуждали по комнате, и Нэнси слегка улыбнулась.

– Не называйте меня «ваша милость», – попросила она. – Просто мисс Хадли, этого будет достаточно. Да, я знаю Клемми. Она училась говорить во время уроков на фабрике. Что вас ко мне привело?

– Ну… – промямлила Роуз. Она кивнула Клемми, и они смущенно уселись бок о бок на диване. – Мне очень не хотелось вас беспокоить, но я ломаю голову над тем, что мне делать. Эта моя девочка, которую вы видите… она… нашла себе ухажера, и теперь у них будет ребенок.

– Вот оно что, – отозвалась Нэнси. – Однако в последнее время я не слышала никаких свадебных колоколов.

– Нет. Нет, никакой свадьбы еще не было.

– Она не выглядит… беременной. Вы уверены?

– О да. То есть настолько, насколько можно быть уверенной, пока у нее не начнет округляться живот.

Повисла пауза, во время которой Нэнси смотрела на них, не моргая.

– Продолжайте, миссис Мэтток, – предложила хозяйка дома ледяным тоном.

– Да, так вот. Видите ли, мисс Хадли, моя Клем не может говорить, как вы знаете, несмотря на все старания мистера Хадли, который пытался ее вылечить. Поэтому она не может сказать нам, кто ею воспользовался.

– Да, я понимаю, как трудно ей это сделать.

Последовала еще одна пауза, на протяжении которой стальной взгляд Нэнси оставался прикованным к Клемми. Роуз сглотнула, и Клемми с внезапной ясностью поняла, что могут означать слова матери и к чему та, по всей видимости, клонит. Нэнси Хадли никогда не нравились ее занятия с Алистером, и один раз она уже прогоняла Клемми от дверей фермы. Девушка встала, чтобы уйти, но Роуз потянула ее за платье и усадила обратно.

– Сиди, Клемми! Послушайте, ваша… мисс Хадли… поскольку Клемми часто носила на фабрику молоко, я все время спрашиваю себя, не там ли она встретила того парня, кем бы он ни был. Знаю, что такой вопрос было бы лучше адресовать мистеру Хадли, но поскольку это невозможно… Другие мои девочки утверждают, что у Клемми есть ухажер, но она скрывает, кто он, так что у нас нет другого способа его найти… чтобы заставить его, понимаете ли, жениться и тем самым исправить причиненное зло.

– Если он свободен и готов вступить в брак, – отметила Нэнси холодным тоном.

– Да. Вот именно, – проговорила Роуз с жалким видом, как будто не рассматривала такую возможность. – Надеюсь, вы понимаете: лишь отчаяние могло привести меня сюда, чтобы говорить о таких вещах в открытую. Но я надеюсь, вы поймете, как такое может произойти, и будете готовы… держать это дело в секрете. Не сомневаюсь, что о нашей беде в мгновение ока узнал бы весь мир, если бы я отправилась на фабрику и принялась расспрашивать там людей. Но я хотела сперва узнать, не могли бы вы нам помочь. Не знаете ли вы, кто тот негодяй. Увы, мы были слепы и не замечали того, что происходит вне нашей фермы. Но вы, вероятно, видели Клемми с каким-нибудь молодым человеком или, возможно, заприметили, как она разговаривала с одним из ваших рабочих?

В комнате повисла звенящая тишина. Клемми не смела поднять глаза. Ей было обидно слышать, как ее жизнь и любовь описывают в подобных выражениях. Не было ничего постыдного в том, что сделали она и Илай, ничего хотя бы в малейшей степени роняющего их достоинство. Во всяком случае, до этого момента. Нэнси Хадли, казалось, их история совершенно не тронула, хотя она и излучала недовольство. Растерянная Роуз настойчиво продолжала гнуть свою линию, хотя Клемми дергала мать за руку, чтобы та остановилась.

– Видите ли, он знал, что она не сможет о нем рассказать. Понимаете? Кем бы он ни был, он учитывал это и думал, будто может делать, что хочет, и погубить ее, не столкнувшись с последствиями.

– На что именно вы намекаете? – спросила Нэнси.

Глаза Роуз округлились, она покачала головой, а потом заговорила надтреснутым голосом, который звучал так, словно у нее во рту пересохло.

– Я не намекаю, ваша… мисс Хадли… Я только хотела спросить, не видели ли вы мою дочь на фабрике с кем-нибудь. Может, кто-нибудь из рабочих на фабрике говорил об этом…

Она запнулась и замолчала под холодным подозрительным взглядом Нэнси.

– Нет, – произнесла наконец Нэнси. – Я не видела ее ни с кем и ничего ни от кого не слышала. И меня вообще не интересуют грязные интрижки, которые заводят люди, занятые на фабрике. Все вы слишком привыкли к доброте и чрезмерной снисходительности Алистера. Полагаю, он действительно попытался бы вам помочь, как вы и предполагаете. Но это было бы так же неуместно, как и то, что вы решились об этом просить. И я действительно не понимаю, как мы можем вам помочь. Мне кажется, это дело вашей семьи и вам следует взяться за него самим. Возможно, с большей осторожностью, чем сегодня. Думаю, для репутации вашей семьи было бы лучше, если бы случившееся не получило огласки.

С этими словами она встала, так что Роуз и Клемми сделали то же самое.

– Но что мне теперь делать? Я о том, как найти того парня… – поспешно произнесла Роуз, предпринимая последнюю отчаянную попытку, в то время как Нэнси уже открыла им дверь.

Нэнси пристально посмотрела на Клемми, и та, смутившись, опустила глаза.

– У нас самих в данный момент хлопот более чем достаточно, миссис Мэтток, – нелюбезно проговорила Нэнси. – И я была бы вам признательна, если бы вы не стали перекладывать свои проблемы на мои плечи.

Они спускались с холма молча. Роуз шагала с такой же целеустремленностью, как и раньше, таща Клемми вперед за руку, когда та отставала. Клемми хотела сказать: «Остановись. Все в порядке, мама, не надо так волноваться». Когда они добрались до моста, Роуз повернулась к ней.

– Хватит , Клем! Почему ты все время отстаешь? – Мать вздохнула, как будто собираясь браниться и дальше, но затем, похоже, просто потеряла запал. – Разве ты не понимаешь, Клемми, в каком ты оказалась положении? – продолжила она. – Никто тебя не возьмет сейчас в жены. Кому нужен довесок в виде чужого ребенка, которого тебе сделал какой-то мошенник? Ты останешься одна. – Она покачала головой, и Клемми было тяжело видеть, какой измученной выглядит ее мать, какой испуганной и уставшей. – Возможно, отец позволит тебе остаться с нами, но я не знаю… Я просто не знаю, как быть. Он такой странный с тех пор, как погиб наш Уолтер, и мне теперь не понять, когда он начнет метать громы, а когда станет смирным, будто овечка. – Клемми попыталась взять руки матери в свои, чтобы успокоить ее, но Роуз с нетерпением оттолкнула ее ладони. – Ты должна найти способ рассказать мне, Клем. Ты должна найти способ это сделать, чтобы мы смогли либо выдать тебя замуж, либо наказать того подлеца. Это единственный выход. Согласится он, как ты думаешь? Он свободен, чтобы жениться? Пожалуйста, скажи мне, что у этого негодяя нет жены. – Клемми сразу отрицательно замотала головой, и мать слегка успокоилась. – Ну, это не так много, но хоть что-то, – вздохнула еще раз Роуз, прижав ладони к щекам.