Филиппа Грегори - Последняя из рода Тюдор

– Она сомневается в каждом, – говорит Мария. – Взяла под стражу всех Сеймуров и даже нашего бедного отчима Эдриана, который за нас не в ответе и понятия не имел, чем ты занимаешься при дворе. Ей даже кажется, что Уильям Сесил знал о вашем браке и поддержал его.

Я искренне поражена – как Елизавета может не доверять человеку, который служит при ней советником с ее юных лет?

– Она хочет удостовериться, что Уильям Сесил думает только о ней. Конечно же, он ничего не знал. Стал бы он отправлять Неда за границу, тем самым повергнув меня в отчаяние, если бы содействовал нашему браку и зачатию ребенка?

– Я так и сказала. – Мария кивает женщине, как бы предлагая ей непременно доложить об услышанном. – И королева в курсе, что я тоже ничего не знала.

– Все держалось в секрете, – бесхитростно подтверждаю я. – Мы хотели пожениться тайно, вот и сообщили о наших планах только Джейни. Я устала повторять одно и то же.

– Утомительное дело, – замечает сестра. – Тебя спрашивают каждый день?

– Каждый божий день мне приходится вставать и снова отвечать на вопросы о том, что мы сделали, как познакомились и кто об этом знал.

– Тебя заставляют стоять?

– Мучить благородную леди они не смеют, – усмехаюсь я, – однако беспокойства причиняют немало. Зато теперь ко мне приходит акушерка, и, по ее словам, со мной все в порядке.

– Она не сказала, когда родится ребенок?

– Точно не сказала. Да и никто не знает. Вроде бы скоро.

Женщина у двери зашевелилась, и Мария говорит:

– Долго оставаться нельзя. Разрешили только прийти и проверить, что у тебя все хорошо и есть все необходимое.

– Мне надо увидеться с моим мужем. Надо повидать королеву.

Мария слегка надувает губы и поводит плечами. Мы обе понимаем, что это сказано только из-за шпионки. Сестре позволили принести мне немного яблок, но не свободу.

– Я приду на следующей неделе. – Она соскакивает с кресла и смотрит на моих питомцев. – Щенят кто-нибудь выгуливает? Запах стоит ужасный.

– Почти и не пахнет, – говорю я. – А если и пахнет, это все ров. И я надеюсь, комендант выпустит меня в сад, и тогда я погуляю с животными. Если он не позволяет мне жить в комфорте, пусть нюхает.

Дни тянутся долго, в комнате жарко и душно. Я играю со щенятами, посвистываю коноплянкам, выпускаю их полетать, а потом зову обратно к своей руке. Мистер Ноззл печально скребет у основания каменных стен, но потом начинает скакать по стульям, перелетая с одной резной спинки на другую. Он прыгает на стену, держится за нее тонкой черной рукой, затем бросается ко мне.

– Как же ты отнесешься к малышу? – спрашиваю я. – С ним нельзя щипаться, надо быть добрым…

Я прислушиваюсь к движениям Неда и иногда слышу его шаги. Он посылает мне небольшие подарки, а еще каждое утро и вечер топает ногой в знак любви. Отправлять записки ему не позволяют, и нас обоих все еще постоянно допрашивают. Слышно, как они проносятся по лестнице наверх и спускаются обратно через час. Видимо, хотят доказать, что мы вместе строили заговор против королевы, однако к концу месяца лорды, которых Сесил посылал для допроса, похоже, устали от всего этого не меньше меня. По отдельности мы рассказываем одну и ту же историю – простую правду, и они вынуждены поверить, что это был брак по любви, что мы лишь двое молодых влюбленных, которые не устояли друг перед другом и подумать не могли, будто королева увидит в нас врагов. Это действительно было ясно всем с самого начала. Лишь испуганная Елизавета разглядела здесь заговор. Только хладнокровная Елизавета будет искать объяснение там, где остальные видят молодость, юную страсть и легкомыслие.

Вопросы заметно меняются. Они больше не спрашивают, кто знал о наших планах, с кем мы дружили при дворе и как часто я встречалась с испанским послом. Теперь сосредоточились на другой тактике: кто присутствовал на помолвке, кто засвидетельствовал бракосочетание. Задают вопросы о слугах – кто готовил мясную нарезку, которая была в спальне Неда? Кто подавал вино? Что за священник нас женил? Спрашивают и про Джейни.

– Получается, вы не знали этого так называемого священника? – допрашивает меня сэр Эдуард. Коллегия их троих мужчин позволила мне сесть, так как я жаловалась на усталость, да и вообще мне скоро рожать и время близится к вечеру.

– Как я и сказала в первый раз.

– Он не был приписан к какой-либо церкви?

– Вряд ли. Джейни убежала и привела его.

– Откуда привела?

Да, в ответ на такой вопрос звучит неправдоподобно.

– Не знаю. Думаю, она пошла туда, где читают проповеди, например, к Кресту Святого Павла. Просто привела его, он зачитал службу, и Джейни заплатила ему десять фунтов.

Мужчина у края стола поднимает голову.

– Где она взяла десять фунтов?

– Я не знаю! – нетерпеливо отвечаю я. – Может, у нее были, а может, Нед дал ей.

– Откуда вам вообще знать, что это был церковный священник? – высокопарно спрашивает сэр Эдуард.

– Потому что на нем была меховая мантия, как на швейцарском священнике, ясно? – с дерзостью откликаюсь я. – Потому что он пришел с Джейни, когда она искала его. Потому что принес Библию и зачитал венчальную службу. Потому что сказал, что он священник. Что еще, мне надо было спросить документ, подтверждающий его статус? С чего бы мне сомневаться? Почему вы вообще сомневаетесь?

Они обмениваются неловкими взглядами, и я понимаю, что им было приказано испытать новую линию допроса вопреки их собственному желанию.

– А кольцо?

Я гордо протягиваю руку, показывая, что на безымянном пальце левой руки красуется кольцо с заостренным бриллиантом, которое Нед подарил мне на помолвку, и обручальное из пяти звеньев. После свадьбы я носила их на цепочке на шее, теперь же они на моем пальце.

– Это от него. Я не расставалась с ними с самого дня свадьбы. – Прижимаю кольца к губам. Допрашивающие потупляют свои грозные взгляды.

– Как насчет предложения руки и сердца в письменном виде и завещания, оставленного графом перед отъездом во Францию, где он называет вас супругой? – продолжает сэр Эдуард.

Он знает, что эти бумаги не при мне. Все в курсе – они пропали. Моя глупая горничная думает, что отнесла коробку с документами в хранилище вместе с остальными вещами, которые я хотела надежно уберечь в Лондоне на время путешествия с королевой. Но когда она пошла забрать их, бумаг на месте не оказалось, а после этого меня арестовали, и теперь никто не может их найти.

– Они лежали вместе с другими документами, – говорю я. – Если бы меня пустили в мои покои, я бы обязательно их нашла.

– Ваши комнаты обыскали, – сообщает он мне, как преступнице. – И коробки в хранилище тоже. Никто не обнаружил бумаги, подтверждающие ваш брак.