Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

– Я не забыл о своем обещании, – вдруг сказал он. – Я намерен заменить казнь на обезглавливание и уже послал за палачом в Кале из жалости к ней. Это известный мастер в обращении с мечом, весьма умелый. Все произойдет очень быстро.

– Благодарю вас! – воскликнула Джейн, думая про себя, что такой странной беседы ей еще никогда не приходилось вести.

– Анне повезло, что вы так о ней заботитесь, – заметил Генрих. – Теперь я совершенно уверен, что с ней имели отношения больше сотни мужчин. У меня были подозрения, я давно ожидал чего-то в этом роде. Еще до того, как Кромвель встревожил меня намеками на ее преступления, я сочинил трагедию. – Джейн в изумлении подняла взгляд и увидела, что Генрих достал из-за пазухи маленькую книжицу. На титульном листе его рукой было выведено заглавие: «Трагедия об Анне». Джейн решила, что он даст ей прочесть свое сочинение, однако Генрих убрал книгу под дублет. – Она удерживала мою любовь одними только чарами, – с горечью проговорил он. – Она околдовала меня. Только так я могу объяснить свою глупую страсть к ней.

Генрих был немного пьян, поняла Джейн, а в таком состоянии он всегда становился болтливым. Не мог же он и вправду верить, что Анна изменяла ему больше чем с сотней мужчин? И если он давно подозревал супругу в неверности, почему ничего не предпринял раньше? Нет, он явно преувеличивал, чтобы сохранить лицо.

– Вы не заслужили этого, – сказала ему Джейн. – Вы сделали ее королевой, почтили своей любовью; отплатить вам так – это предательство.

Король остался на ночь. Так как он пошатывался от выпитого вина, ему помогли пройти в спальню Джейн, и джентльмены, призванные с барки, где они коротали время за игрой в кости, уложили его в постель. Других приготовленных спален не было, поэтому сама Джейн легла с дамами, которые прислуживали ей: она тихонько пробралась в их комнату и устроилась, как могла, на соломенном тюфяке. Утром они крайне удивились, увидев ее, но Джейн объяснила, что король очень устал и она уступила ему свою постель.

Генрих вышел из спальни немного бледный, но вполне владел собой; со смущенным лицом он извинился за то, что выжил Джейн из ее комнаты. Она с улыбкой отмахнулась.

– А теперь я должен увидеться с вашим отцом и официально попросить у него вашей руки, – сказал Генрих.

Она любила эту его обходительность. Все-таки он был король, а не простой поклонник.

Позвали отца, он мигом явился в съехавшем набок берете и кое-как надетом платье. Низко поклонился Генриху, который мгновение рассматривал его костюм, потом обнял рукой за плечи и ввел в приемный зал.

– Сэр Джон, у меня есть к вам просьба, – услышала Джейн слова короля, и дверь за ними закрылась.

Тут же пришла мать, она была очень взволнована.

– Король еще здесь? Чего он хочет от твоего отца?

– Он просит у него моей руки, – объяснила Джейн.

– Святые угодники! – воскликнула мать.

Джейн кивнула. Они ждали. Мать нервничала, но выглядела очень мило в своем шелковом платье. Наконец дверь открылась, и появился Генрих, он подошел к Джейн, протягивая к ней руки:

– Дорогая, ваш отец благословил нас.

Он остановился перед матерью, та сделала низкий реверанс.

– Леди Сеймур, приветствую вас! – сказал король, поднимая ее. – Или мне следует называть вас миледи матерью?

– О, ваша милость! – с дрожью в голосе отозвалась она. – Это такая честь. Джейн – хорошая девушка. Она будет вам прекрасной женой.

Джейн покраснела. Мать говорила ерунду.

– Мне это хорошо известно, – сказал Генрих.

– Мы все очень рады, сэр, – подхватил отец. – Я говорю от имени всех своих детей.

– Могу я предложить вашей милости чего-нибудь на завтрак? – спросила мать.

– Нет, благодарю вас, миледи. У меня немного болит голова. – Генрих грустно усмехнулся. – Я должен быть во дворце Йорк, там есть дела, которые требуют моего внимания. – Усмешка пропала; он вспомнил о деле королевы. – Желаю вам всего доброго.

Джейн проводила его до пристани.

– Когда все случится? – осмелилась спросить она.

Пауза; один удар сердца.

– В четверг, я думаю. Сперва Кранмер должен уладить формальности с аннулированием брака.

В четверг, то есть послезавтра. Джейн не знала, как вынести ожидание, и боялась того, что почувствует, когда все свершится. Как справляется Анна, было невозможно представить.

Они приближались к барке. Гребцы подняли весла, готовые отплыть. Генрих повернулся к Джейн:

– Не унывайте, дорогая. Скоро все закончится. Я вернусь сегодня вечером, и мы повеселимся. Не стоит печалиться из-за этой развратницы.

После обеда к Джейн пришли с визитом лорд и леди Эксетер, а также сэр Энтони Браун из личных покоев короля, что ее удивило.

– Мы надеемся, что скоро вас можно будет поздравить, – сказала леди Эксетер, величественно вплывая в приемный зал.

Судя по удивленному виду, ее поразили размеры помещения.

Джейн сделала реверанс, мысленно задаваясь вопросом: как она сможет распоряжаться такими важными дамами? Потом улыбнулась, пригласила гостей сесть и послала слуг за вином и марципанами, которые приготовила сама.

– Как вам нравится Челси? – спросил лорд Эксетер.

Вскоре стало ясно, что они пришли заручиться расположением женщины, которую считали своей будущей королевой, и получить от нее подтверждение своих догадок, но Джейн ничего им не выдала.

– Леди Мария должна чувствовать себя отмщенной этим приговором, – сказал сэр Энтони.

– Судя по всему, она избежала серьезной опасности, – заметила леди Эксетер.

– Наверное, она испытывает большое облегчение, – отозвалась Джейн. – Надеюсь, теперь король восстановит ее в правах наследства, а сама я не перестану работать над этим.

– Мы все будем очень вам обязаны, – довольно сухо произнес лорд Эксетер.

– Я знаю, вы не забудете своих друзей, моя дорогая, – сказала при прощании леди Эксетер. Было ясно, что она имеет в виду. Вы должны проявить к нам милость за оказанную вам поддержку .

Когда они ушли, Джейн прислонилась спиной к двери от усталости и сделала кислую мину, глядя на мать.

В саду было тихо и спокойно. Какая радость! Короткая прогулка по парку поможет ей восстановить силы. Но когда Джейн оказалась там и завернула за первый поворот дорожки, то увидела толпу людей у ворот; вероятно, они надеялись увидеть ее хотя бы мельком. Джейн неуверенно улыбнулась, напоминая себе, что очень скоро и всю оставшуюся жизнь весь мир будет жадно следить за ней, однако она расстроилась, увидев среди любопытных и раскрасневшихся лиц несколько злобных. Один мужчина что-то выкрикнул; это прозвучало как оскорбление. Другой бросил в нее скомканный лист бумаги, который приземлился на дорожку. Джейн подняла его и пошла прочь, остро ощущая, что за ней следят. На листе были напечатаны грубые стихи, озаглавленные «Новая баллада о нашем повелителе». Щеки ее пылали, когда она читала, как они с Генрихом плескаются в собственном дерьме, изображая зверя о двух спинах, пока оболганная жена томится в Тауэре в ожидании смерти.