Элисон Уэйр - Джейн Сеймур. Королева во власти призраков [litres]

– У подданных вашей милости есть и другие поводы для радости, – заметил сэр Джон.

Генрих улыбнулся ему:

– Хотя вашу дочь мало знают, Кромвель говорил мне, что друзья госпожи Джейн, не жалея сил, распространяли весть о ее высокой нравственности и доброте.

Джейн невольно покраснела и втайне понадеялась, что людей также оповестили о ее любви к принцессе Марии, которая была популярна в народе и с которой, по мнению многих, обошлись крайне несправедливо. Это действительно должно было привлечь людей на сторону Джейн. А королеву, почитающую старую веру, будет приветствовать не только Испания, но и Франция, и весь остальной христианский мир.

Генрих провел в Челси весь день. Об Анне он больше не упоминал, и Джейн была этому рада. Тень ее и без словесных ремарок омрачала их жизнь.

Вечером за ужином Генрих заговорил о свадьбе:

– Все будет готово примерно через неделю. Мессу отслужит Кранмер. Члены вашей семьи обязательно должны присутствовать. Потом мы несколько дней проведем вдвоем, и затем вы будете объявлены королевой. Я хочу, чтобы это произошло в Пятидесятницу. – Он взял руку Джейн и поцеловал ее, сказав: – Не могу дождаться, когда снова буду владеть вами. Но сперва нам нужно обручиться. Сегодня же вечером я отправлюсь в Хэмптон-Корт. А завтра рано утром пришлю за вами барку. Будьте готовы отплыть в шесть утра. В это время на улицах еще мало людей. Пока я хочу держать нашу помолвку в секрете.

При расставании Генрих любовно поцеловал Джейн:

– Доброй ночи, дорогая. Буду считать часы до завтрашней встречи с вами.

Утро было туманное и прохладное. Джейн и ее родные погрузились на барку без опознавательных знаков. Эдвард, Нан, Томас, Дороти и ее новый муж Клемент Смит прибыли в Челси поздно вечером; все находились в приподнятом настроении и ничуть не печалились о судьбе королевы. Сегодня они облачились в лучшие наряды. Джейн надела зеленое платье и распустила волосы, как подобало девушке. Участники поездки еще не совсем проснулись, а потому, сидя в рубке на лодке, которую гребцы поднимали вверх по течению к Хэмптон-Корту, говорили мало. События вчерашнего дня казались нереальными, страх понемногу уходил. Завершится утро, и Джейн будет навеки связана с Генрихом. Она так давно этого желала и тем не менее была крайне напряжена, ее не покидали тревожные предчувствия. Мать следила за дочерью с нервной улыбкой на лице. Отец, сидевший рядом с Джейн, похлопал ее по руке. Он выглядел усталым.

Вскоре показался громадный дворец, и барка подошла к плавучей пристани. Отсюда к личным покоям короля вела крытая галерея. На часах стояли стражники-йомены, церемониймейстер ожидал гостей, чтобы проводить их к королю. Когда шли по галерее, где Джейн часто встречалась с Генрихом в период ухаживаний, она заметила, что портрет Анны снят со стены.

Король принял их в кабинете, стены которого были затянуты синим дамастом. Вместе с ним прибытия Джейн ожидал архиепископ Кранмер. Вид он имел весьма напряженный. Еще бы, ведь его возвысили Болейны, и он, как и его покровители, был горячим сторонником реформы Церкви. Что чувствовал этот человек, обручая короля с женщиной, которая держалась старой веры и теперь получала большое влияние? Тем не менее Кранмер не выказал никаких признаков враждебности, напротив, его мрачное лицо осветилось приветливой улыбкой.

Джейн встала рядом с Генрихом, его рука сомкнулась над ее рукой. Церемония продолжалась всего несколько минут, контракт был подписан, а затем жених скрепил помолвку поцелуем. Родные столпились вокруг Джейн. Это выглядело странно, потому что обычно поздравления получал счастливый джентльмен. Но тут, казалось, не было сомнений в том, кто главный счастливчик. Король оказывал Джейн честь, беря ее в жены.

Мать вспыхнула от гнева, когда Генрих поцеловал Джейн, а отец и Гарри смотрели на это с гордостью. Эдвард и Томас на этот раз хлопали друг друга по спинам. Теперь они прочно встали на путь к успеху, и оба намеревались достичь головокружительных высот.

Заранее было решено, что после помолвки Джейн и ее родные сразу вернутся в Челси, а Генрих останется в Хэмптон-Корте. Эта перспектива явно вызывала у него тоску, и он прошел вместе со всеми до плавучей пристани. Там король сделал всем знак подниматься на барку, а сам остался перемолвиться несколькими словами с Джейн наедине.

– Завтра – праздник Вознесения, – сказал он, – и я облачусь в белый траур из уважения к почившей королеве. Это всего лишь соблюдение приличий, так что, если услышите об этом, не обращайте внимания. Елизавету я отправлю в Хатфилд, где о ней будет заботиться воспитательница. Анна так редко виделась с ней, что я сомневаюсь, будет ли девочка скучать по матери. Она привязана к леди Брайан. – Он помолчал. – Сегодня мне нужно рассчитаться с констеблем Тауэра за содержание Анны. Я также должен выкупить украшения и одежду, которые были на ней вчера. – (Джейн поморщилась: как болезненно обнажалась реальность.) – Обычно все украшения королевы отдают ее преемнице, но, думаю, я не ошибусь, если предположу, что эти вы взять себе не захотите.

– Да, мне они не нужны, – сказала Джейн.

– Тогда я отправлю их в сокровищницу на хранение.

– В таком случае почему вы должны выкупать их?

– По обычаю, одежда осужденных преступников поступает к служителям Тауэра в качестве случайного дохода, – сказал Генрих. – Однако законы об употреблении предметов роскоши запрещают их женам носить дорогие наряды и украшения, поэтому они хотели бы получить стоимость вещей Анны деньгами.

При мысли об одежде казненной Джейн внутренне сжалась. Она наверняка запятнана кровью, отмыть которую невозможно. Да и кто захочет носить ее?

– А что будет с одеждой? – шепотом спросила Джейн.

– Ее сожгут, – коротко ответил Генрих. – Остальное я отправил в королевскую гардеробную. Там с платьев снимут драгоценные камни, чтобы использовать заново.

В этот момент Джейн обратила внимание на сводчатый потолок галереи. Там виднелись переплетенные инициалы Анны и Генриха. Очевидно, мастера о них забыли, когда в спешке удаляли отовсюду напоминания о прежней супруге короля.

– Вам нужно идти, – сказал Генрих, – хотя мне и неприятно расставаться с вами. Возьмите это. – Он положил ей на ладонь брошь в форме сердца, украшенную девизом, выложенным из драгоценных камней: «Мое сердце – ваше». – До следующей недели, – сказал Генрих, наклоняясь к Джейн и целуя ее, прежде чем она успела поблагодарить его. – Ваше отсутствие будет для меня невыносимым, я это знаю.

Она приникла к нему, не заботясь о том, видит ли это кто-нибудь, и повторила за ним, улыбаясь сквозь слезы:

– До следующей недели!

Джейн старалась не сидеть без дела, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей об Анне. Братья вернулись ко двору, отец встречался в Лондоне со старыми друзьями по армейской службе, так что у матери появилось свободное время, чтобы помочь дочери с приданым. Они написали Лиззи в Йоркшир и по строжайшему секрету сообщили ей о грядущей свадьбе. Лиззи находилась слишком далеко от Лондона и не могла вовремя приехать, а вот платье для Дороти, которая станет одной из фрейлин, сделать было необходимо. Мать считала, что для этого прекрасно подойдет оставшийся рулон алого дамаста.