Илья Дроканов - Пароль: «Тишина над Балтикой»

Раскольников выразительно взглянул на Кукеля и Тихонова. Начальник штаба доложил:

— Главной задачей Волжско-Каспийской флотилии в ходе Северо-Кавказской наступательной операции является поддержка с моря действий частей 11-й армии. В интересах ее выполнения силам флотилии предстоит сломить сопротивление британских кораблей коммодора Норриса и их белогвардейских подручных, а в дальнейшем уничтожить их. Для этого в качестве первоочередных целей нам предстоит захват Порта Петровского на кавказском побережье Каспия и Форта Александровского на противоположном берегу моря. В дальнейшем пойдем на Баку. Разведка у нас ведется непрерывно, на всю оперативную глубину. О способах добывания данных о противнике доложит начальник разведки товарищ Тихонов.

На Тихонова произвели большое впечатление слова командарма Василенко о роли разведки в войсковой операции. Было понятно, что за дело взялся выпускник Академии Генерального штаба, способный мыслить оперативно. Не хотелось перед генштабистом ударить лицом в грязь, и он несколькими фразами обрисовал деятельность разведки флотилии, готовящейся к участию в наступлении:

— В качестве основных способов получения сведений о противнике мы используем допрос пленных и изучение захваченных документов. В море разведку ведут командиры кораблей. Осуществляем радиоперехват переговоров кораблей противника. Готовы поделиться имеющейся информацией. У нас также ведется подготовка агентуры для заброски в тыл противника. Идем с вами в одном направлении.

Киров внимательно выслушал, о чем говорили разведчики, но вмешиваться в работу профессионалов не стал. Совещание завершилось.

— Какую агентуру вы готовите к заброске в тыл противника в связи с подготовкой наступательной операции? — спросил Раскольников Кукеля и Тихонова, когда возвратились в свой штаб после совещания с Кировым и Василенко.

Ответил Тихонов:

— В ноябре и декабре, когда у белых дела пошли плоховато, участились случаи дезертирства офицеров из армий Деникина и Врангеля. Сытые по горло войной и кровью люди стараются тайными тропами пробраться домой к своим семьям, чтобы вернуться к мирной жизни. Наши патрули задержали десятка полтора таких беглецов. Вы с Ларисой Михайловной приняли очень своевременное решение прекратить бессмысленное уничтожение попавших к нам в плен офицеров. Не все те люди — враги, многие попали в Белую армию в силу обстоятельств и сожалеют об этом. Я беседую со всеми, проверяю их через имеющиеся возможности, выясняю готовность служить на нашей стороне. Двое из них, на мой взгляд, готовы выполнять разведывательные задания в тылу противника.

— А не предадут ли эти офицеры и нас так же, как предали свою Белую идею?

— Федор Федорович, родственники у моих кандидатов живут здесь. Под нашим контролем. У одного из них, подпоручика, в Астрахани пожилые родители и сестра, он к ним шел. Второй, подполковник, — постарше, у него жена и двое детей живут в поселке Черепаха близ города. Оба офицера понимают, что в случае предательства могут пострадать родные люди.

— Хорошо, с офицерами понятно. Но, может быть, не только их стоит привлекать к сотрудничеству с нашей разведкой?

— Я как раз изучаю возможность использовать верных Советской власти представителей народов Кавказа. В частности, в Астрахани существует большая армянская диаспора. У армян — хорошие позиции в Баку, их можно было бы использовать для сбора сведений о белых и об английских интервентах.

— Займитесь этим вопросом немедленно. Нужны результаты, а не планы. Нельзя нам, морякам, отставать от разведчиков 11-й армии!

Стоял тихий ясный день, когда Тихонов шел по центральным улицам города мимо мощных кремлевских стен и изящной колокольни Успенского собора, смотрел по сторонам и вспоминал о том, что Астрахань недаром исстари звали «столицей полуденной России». На рубеже двух веков крупный купеческий город приобрел громкую славу российского «золотого дна». Столичный вид подчеркивался построенными петербургскими и московскими зодчими роскошными особняками и строгими деловыми зданиями ближних к Кремлю улиц, отражавшихся в блеске колец водных артерий — Волги, Кутума и Варвациевского канала. Импозантность исторического центра, похожего на прекрасный остров с множеством мостов, позволяла астраханцам сравнивать свой город с Венецией.

Владимир Константинович миновал центр и спустился к набережной Варвациевского канала, где располагалась армянская слобода. На побеленной стене двухэтажного особняка висела табличка «Уполномоченный Комиссариата по репатриации армянских граждан». Он вошел внутрь и спросил у служащих, где найти уполномоченного. В ответ ему показали дверь кабинета и назвали фамилию, имя и отчество нужного человека. Услышанное ошеломило: неужели бывают такие совпадения? Или на самом деле в этом учреждении работает тот, кого хотелось бы и нужно было увидеть именно сейчас?

Разведчик решительно открыл дверь и заметил, что сидевший за столом армянин с пышными усами и бородой удивленно поднял глаза. Конечно, это был тот самый человек. Тихонов плотно закрыл дверь и спросил:

— Михаил Андраникович Анташев, если не ошибаюсь?

— Да, я собственной персоной, — с улыбкой ответил уполномоченный и спросил в свою очередь — Ну, а вас зовут Владимир Константинович Тихонов, не так ли?

Старые знакомые тепло поздоровались, и уже через полчаса гостеприимный Анташев за столом в уютном подвальчике угощал гостя холодной осетриной, горячей долмой, бртучи из тонкого лаваша с начинкой из рубленого мяса, вареных яиц и зелени, сыром чанах, порезанным ломтиками, и еще чем-то душистым и вкусным. Попивая мелкими глотками красное вино, он вспоминал:

— В 17-м году я служил в армии Юденича на Кавказе, в военной администрации, занимавшейся возвращением на родину армянских семей, в Турецкую Армению. Два года помогал всем, кому мог. Люди до сих пор спасибо говорят. Среди них оказалось много представителей известных у нас фамилий. После выхода России из войны турецкие войска стали беспрепятственно занимать те позиции, откуда их с боями гнали русские. Мне пришлось уехать в Баку и, пока там сохранялась Советская власть, продолжить свою работу. Потом в Баку под прикрытием англичан пришли белые, и я пароходом убрался оттуда. Теперь в Астрахани тружусь.

— Михаил Андраникович, вы были офицером, этот факт как-то отражается на вашей судьбе?

— Володя, во-первых, для своих я — Мишель, так будет проще общаться, во-вторых, во время великой войны все носили военную форму, это никого не удивляет. Я давно снял френч с погонами и несколько лет занимаюсь мирными делами. Ни в Баку, ни в Астрахани ко мне не было никаких вопросов. Документов о том, что я служил в контрразведке, нигде не найдете: я об этом позаботился. Есть факт в биографии, что сначала воевал на Северном фронте, потом на Кавказе, и все! Так что живу и работаю спокойно. А вы какими судьбами оказались здесь? Как служилась судьба уважаемого Ильи Ивановича Стрельцова?