Имоджен Гауэр - Русалка и миссис Хэнкок

– Полагаю, я буду счастлив.

Сьюки колеблется.

– Я давно не видела вас в хорошем настроении.

В первый момент девочке кажется, что она рассердила его своим замечанием, ибо он вдруг неподвижно застывает, глядя на кисет невидящими глазами. Но потом он протягивает к ней руку:

– Ну-ка… поди сюда.

Однако Сьюки продолжает стоять на месте, в нескольких шагах от него, боясь заговорить, чтобы не выдать своих чувств.

– Ты думаешь, я забыл про тебя? – мягко спрашивает мистер Хэнкок, а она в ответ лишь опускает голову. – Да, я про всех забыл, – продолжает он. – Но я вспомню. Уже вспоминаю. А когда я стану собой прежним…

– Тогда вы будете счастливы с ней.

Сьюки испытывает невыносимую душевную боль – ведь кто она такая? Просто лишняя дочь в семье, случайная работница, которую всегда можно послать туда, где жизнь не налажена. Она трудится изо всех сил ради порядка, ради общего согласия и удовлетворения – в этом ее полезность, – но там, где восстанавливается благополучие, она тотчас делается бесполезной. «Неужели мне суждено прожить так всю жизнь? – с тоской думает девочка. – Сколько можно терпеть такое?» Вслух же она говорит:

– Я знаю, вы отошлете меня прочь.

Не опуская протянутой руки, мистер Хэнкок произносит странные слова:

– Похоже, она и до тебя добралась, Сьюки. – А после паузы добавляет: – Разве я не ведал горя в жизни, Сьюки? Разве не ты всегда была главной моей радостью?

«Второстепенной радостью, – мысленно уточняет она. – Жалкой заменой любимых, которых он потерял».

Она трясет головой:

– Не знаю, сэр, не могу сказать… – но наконец приближается к нему, не очень уверенно.

Дядя крепко стискивает ее руку:

– Для тебя всегда будет место в моем доме. Ты – моя семья, и миссис Хэнкок – тоже.

Сьюки остается только пожать его пальцы, отвести глаза в сторону и промямлить:

– Ну… может быть.

– Не «может быть»! А совершенно точно! Даже когда я был одинок и несчастен, у меня была ты – и ты думаешь, что я брошу тебя теперь? Ты ошибаешься! – Мистер Хэнкок ласково похлопывает ее по руке и отпускает. – Все, голубушка, ступай прочь. Поди посмотри, чем там занимается моя жена.

Сьюки входит в сад, обмирая от волнения, и с извиняющимся видом обгоняет садовников, которые теперь перевозят на тележке белые псевдоантичные статуи к зарослям кустов за летним домиком. Она редко заглядывала в этот причудливый, запущенный уголок сада и уж точно никогда прежде не замечала маленькую деревянную дверь в заднем фасаде строения, которая сейчас открыта настежь, и из нее явственно доносится голос миссис Хэнкок.

– Выше, еще выше… – слышит Сьюки, спускаясь по ступенькам. – Ага, вот так.

Едва она вступает во мрак первой пещеры, как на стене перед ней вдруг возникает сияющий призрачный образ. От изумления девочка теряет дар речи: надо же, секретное подземелье, причем совсем рядом с домом! Но все же самое странное здесь – это громадная зеленая русалка с жутко оскаленными клыками, которая дрожит и трепещет на стене, в ореоле странного света. Она настолько похожа на русалку, в свое время доставленную капитаном Джонсом на Юнион-стрит, что Сьюки пошатывается и испуганно ахает. Но Анжелика заливается смехом и хлопает в ладоши.

– О, браво! Именно этого я и добивалась! Все, давайте свет. Сьюки пришла.

Несколько наемных работниц зажигают канделябры. Анжелика – искусно накрашенная, с пышно взбитыми волосами, повязанными голубым шарфом, в платье с вышитыми на манжетах дельфинами – радостно стискивает руки при виде ошеломленного лица племянницы.

– Да, именно такое впечатление это и должно производить.

– Что вы здесь делаете?

– Наслаждаюсь своим гротом. Посмотри. Я заказала стекла с рисунками.

Джентльмен, управляющий «волшебным фонарем», с гордостью показывает свою работу. Сьюки восхищенно разглядывает стеклянные пластины, на которых изображены различные морские обитатели: вот кит, весело ударяющий хвостом по волнам; вот косяк рыб, пускающих пузыри; вот ужасная русалка, а вот – прекрасная, с длинными струящимися волосами.

– Они совсем как живые, когда на стене высвечиваются. Ты испугалась. Но смотри, смотри, что еще я сделала! – Анжелика тянет Сьюки за собой.

И в самом деле грот разительно преобразился. К сводчатому потолку подвешена великолепная люстра, в одной нише установлены мраморные полки, а на них стоят рядами кубки из зеленого бристольского стекла, графины со всевозможными спиртными напитками и огромная чаша для пунша, расписанная золотыми рыбками.

– Здесь расположатся музыканты, – говорит Анжелика, вводя Сьюки в следующее помещение, где вдоль стен выстроены изящные стулья, разрисованные фигурками дельфинов и купидонов. – Хотя звук здесь разносится не лучшим образом. Еще я расставлю тут большие аквариумы с живыми рыбками, и во время танцев на стенах будет разноцветная иллюминация.

– Но зачем все это? – спрашивает Сьюки. – Что вдруг на вас нашло?

– Ах, душечка! Дорогая моя! Ты еще не знаешь! Мне наконец-то доставили мою собственную русалку! – Анжелика бросает короткий недобрый взгляд в сторону самого дальнего помещения, где слабо мерцает странный зеленый свет. – Она принадлежит мне, и я намерена показать ее всем. – Она начинает тараторить быстрее. – Наша встреча с соседскими дамами привела мои мысли в порядок: теперь я важная госпожа и должна вести себя соответственно. А устраивать роскошные приемы я отлично умею. Мне нужно успеть все доделать к Иоаннову дню – так что, надеюсь, ты простишь меня, если я сегодня не стану собирать с тобой фрукты.

– Русалка там? – спрашивает Сьюки.

Она уже несколько осмелела, но что-то в атмосфере, здесь стоящей, тревожит ее: она испытывает необычайно острое чувство потерянности, подобное которому переживала лишь несколько раз прежде – в день, когда ее навсегда забрали из школы; потом, когда Бригитта отказалась переезжать с ними из Дептфорда; и совсем недавно, когда миссис Хэнкок трогала носком туфельки сливы-паданцы и говорила, что они все гнилые.

– Да, – отвечает Анжелика, но без прежней гордости в голосе.

– Я хочу посмотреть.

Сьюки уже собирается войти туда, но тут вдруг из зеленоватого мрака раздается леденящее душу рыдание, и она отпрядывает назад, наталкиваясь на тетю. В следующий миг к ним навстречу опрометью выбегает молодая работница, надрывно стеная и бия себя в грудь, словно объятая горем от смерти любимого человека. Прежде чем они успевают ее остановить, девушка бросается прочь из подземелья, поскальзываясь и спотыкаясь на ступеньках, слепо шаря руками по стенам, ибо слезы застилают ей глаза.

– Что с ней? – восклицает Сьюки. – Неужто испугалась «волшебного фонаря»? – Она кричит вслед работнице: – Не бойтесь, это всего лишь рисунок! Просто фокус такой!