Вадим Каргалов - Юрий Долгорукий

Спасибо переяславцам - они приняли Юрия с честью и обещали оборонить от неприятелей. В знакомом с детства переяславском княжеском дворце Юрий снова почувствовал себя в безопасности.

Отчий Переяславль, начало княжеского пути!

Неужели Бог даровал передышку?

Суровая действительность развеяла надежду. Изяслав Мстиславич продолжил погоню, он не пожелал терпеть опасного соседства. Вместе с великим князем Вячеславом Владимировичем и братом своим Святополком он перешёл по Зарубинскому броду Днепр и встал обозом у Межева сельца, поблизости от Переяславля, а к городу послал конные дружины, чтобы преградить дорогу отступавшим с реки Руты полкам Юрия.

С печалью и отчаянием смотрел Юрий Владимирович с высокой башни над Епископскими воротами, как поска- кивают по переяславским полям чужие всадники, и некому было их отогнать. Переяславские начальные люди к осаде готовились, однако выпускать своих ратников за ворота отказались наотрез.

Большой воевода Якун Короб совершил почти невозможное: собрал под Зарубом остатки войска и благополучно перевёл через Днепр. Однако до Переяславля воевода не дошёл, перехватили его вблизи города дружины Вячеслава, Изяслава и Свдтополка.

Два дня продолжались схватки на переяславских полях, а на третий день, отчаявшись пробиться к городу, большой воевода Якун Короб увёл остатки своего воинства. Тем временем пешцы Изяслава неожиданно ворвались в предместья Переяславля и начали поджигать дома. Чёрные клубы дыма зловеще закружились над городом.

Случилось это в семнадцатый день июля, а лето было от Сотворения Мира шесть тысяч шестьсот пятьдесят девятое [136] 1151 г. . Несчастливое для Юрия лето, с него началась в его жизни чёрная полоса.

Рассеяно войско, собранное с такими трудами, и неизвестно было, где обретается с уцелевшими воинами воевода Якун. Хорошо, если догадается закрепиться в Городце-Остерском, а если совсем уйдёт?..

Один из немногих князей-союзников, Владимир Давыдович, убит на реке Руте. Жалко, конечно, но если бы только во Владимире было дело! С его смертью окончательно откалывалось от Юрия все Черниговское княжество. Изяслав Давыдович сразу после битвы поспешил в Чернигов - единолично садиться на черниговский княжеский стол. А ведь этот Давыдович - явный недоброжелатель Юрия...

Князь Святослав Ольгович Новгород-Северский не пожелал следовать за Юрием в Переяславль, но увёл свои дружины за реку Десну...

От князя Владимирка Галицкого не было никаких вестей. Вошёл он в киевские земли или повернул обратно?..

А великие князья Вячеслав и Изяслав уже обложили Переяславль крепкой осадой. Положение казалось безнадёжным, и Юрий начал переговоры.

На мир Изяслав Мстиславич согласился неожиданно легко, но условия поставил жёсткие. Пусть Юрий насовсем возвращается в своё княжество и поклянётся впредь, до конца жизни, стольного Киева не искать. В Переяславле же пусть оставит сына, коего пожелает, но оному быть под властью киевских великих князей, а не Юрия...

Спорить было бесполезно. Юрию Владимировичу пришлось целовать крест по всей воле Изяславовой. Вячеслав и Изяслав, удовлетворившись крестоцелованием, сняли осаду и возвратились в Киев.

Но Юрий медлил с отъездом, он всё ещё надеялся, что подойдёт с войском Владимирко Галицкий.

Тщетно! После двойного поражения своего союзника Владимирко повернул свои Полки обратно в Галич. Кому охота связываться с побеждённым?

Рухнула последняя надежда. А тут ещё от великого князя Изяслава Мстиславича пришло новое грозное предостережение: «Объявляю тебе, княже, что если ты того же дня не возвратишься в своё княжество, то уже никакого от тебя прощения не приму, но поступлю с тобою, яко со злодеем и клятвопреступником!»

Дальше медлить было опасно, и Юрий с сыновьями отъехал из Переяславля. В городе остался на княжении четвёртый сын Юрия - Глеб.

Однако в Суздаль князь Юрий Владимирович не ушёл, а попробовал закрепиться в Городце-Остерском. Здесь он застал воеводу Якуна с остатными полками, да и помощь кое-какая из Суздаля пришла - расстарался воевода Пётр Тихмень, служа своему князю. Может, не всё ещё потеряно?

Наверное, поэтому Юрий без большого внимания выслушивал горячие речи сына Андрея:

- Здесь больше нам делать нечего, батюшка! Нужно возвращаться в Суздаль. Пришло время об устроении своего княжества прилежать, ибо Земля без князя — сирота. Возвращайся!

- Погожу ещё, — ответствовал Юрий устало и равнодушно. - Может, судьба переменится. Тебе же путь в Суздаль чист. Ты — законный наследник суздальского княжеского стола. Поезжай и обустраивай княжество...

Андрей отъехал с малой дружиной, а в Городец неожиданно прибежал другой сын - Глеб. На этом настояли переяславские мужи, предвидя новое размирье с великим князем. Юрий не осудил сына, одному Глебу удержать Переяславль было немочно.

Вот и этот град потерян...

Но Юрий продолжал упорно сидеть в Городце-Остерском, чего-то ждал, заворачивал без чести великокняжеских гонцов, которые передавали слова Изяслава Мстиславича: «Уходи! Уходи!»

Медленно тянулись недели.

Окончательно сломило Юрия известие, что Святослав Ольгович, давний приятель, отправился в Чернигов - мириться с князем Изяславом Давыдовичем, а затем вместе с ним отправился в Киев. Больше того, Святослав Ольгович вместе с великим князем Изяславом Мстиславичем и Изяславом Давыдовичем осадили Городец.

Несколько дней Юрий отчаянно отбивался, а потом начал переговоры. Он просил о малом: снять осаду и дать свободный проход к Суздалю.

Великий князь Изяслав Мстиславич тоже устал от бесконечной войны и легко согласился. В Городце остался Глеб Юрьевич с небольшой дружиной.

В обратный путь Юрия провожал князь Святослав Ольгович; он же и довольствовал ратников Юрия, и подводы давал. Нет, не враждебен был Юрию новгород-северский князь, обстоятельства заставили его прислониться к великому князю Изяславу Мстиславичу, дабы сохранить своё княжество.

Расставаясь после трёхдневного пирования в Новгороде-Северском, князья скрепили будущую дружбу взаимным крестоцелованием, но об этом никому не объявляли. Дело тайное, касалось только их двоих...

Переступив суздальский рубеж, Юрий почувствовал необъяснимое облегчение. Не горечь, не обиду, а именно — облегчение, будто домой вернулся после длительного и трудного путевого шествия.

Сусальным золотом шелестели осенние леса. По утрам с лугов сизыми полосами сползали к реке туманы. В придорожных деревнях и боярских усадьбах князя радостно встречали радушные, почтительные люди. Колючее жнивье на полях по-хозяйски радовало сердце: значит, вовремя управились с жатвой, значит, с хлебушком будем!